Половецкие войны. Олег Яковлев

твои, рати, Переяславль этот! Половцы, коих набеги новые сами же вы со своим Святополком топерича вызовете! До чего ты дошёл! Погляди на себя! Клятву порушил! Для тебя, выходит, клятва всякая – яко словеса пустые! Думаешь, поверила я, когда ты отца своего оправдывал?! Думаешь, дура, да?! Не поняла, как князь Изяслав[144] погиб?! Не уразумела, кто сына его Ярополка погубил?! Кто ко Глебу Святославичу убийц подослал?! Кто за голову Романа Красного вонючему Осулуку заплатил?! Всё то вы со своим отцом сотворили! И не молви, будто не ведал ничего! Еже и не ведал, так догадывался! Господи, да что ты за человек?! У тебя хоть страх Божий в душе есть?!

      – Что несёшь?! – отпрянул от неё Владимир.

      Слов больше не было, было одно отчаяние. И была боль, слёзы выступили на глазах. А Гида не унималась, гневно сдвинув брови, продолжала она бушевать:

      – Не могу более так! В Новый город, ко Мстиславу[145]… К Гарольду, первенцу своему, отъеду тотчас! Поутру велю возы закладывать. И дочерей обеих заберу. И Марицу, и Софью. Не хочу… не хочу делить с тобой преступленья, князь!

      – Зачем тебе ехать сейчас? Ветер, стужа. – Мономах понимал прекрасно тщетность своих слов.

      Гида в ответ лишь презрительно фыркнула. Вдруг сказала неожиданно спокойно, одолев приступ гнева:

      – Отныне не по пути нам с тобой, князь Владимир. Добьюсь с тобой развода. Приму постриг в Кёльнской обители. Я хотела так поступить, когда была молодой. Но приехали послы от тебя с предложением замужества. Сомневалась, испрашивала совета у матушки игуменьи, у сестёр. Не знаю до сей поры, правильно ли поступила тогда… Но зла на тебя… Нет, не держу. Ты меня любил и берёг, разумею… И потом, у нас сыновья, дочери. Просто мы разные люди… И должны расстаться. Твоя дорога – это битвы, победы, власть. Мой путь – молитвы, забота о детях. И ещё… Хотелось бы мне побывать в Иерусалиме… Но женой тебе я больше не буду.

      Владимир старался держаться хладнокровно, лишь стискивал кулаки, с болью и горечью понимая: она права!

      До утра просидел он, не смыкая очей, в книжарне.

      Уходила Гида, с нею вместе уходила часть его прежней жизни. Никогда не воротятся весёлые охоты в черниговских пущах, никогда не увидит он больше едва сдерживаемого восторга в ставших такими родными её глазах, не услышит короткое и тихое «люблю», от которого радостно затрепещет сердце.

      Надо было держаться, одолевать свои слабости и невзгоды. Напрягая волю в кулак, отодвигал он в сторону тяжёлые мысли и сожаления о былом.

      Одно знал он твёрдо: несмотря на потери, на ссоры, на неудачи, ждёт его впереди трудный путь, который должен он пройти достойно.

      …На исходе той зимы киевская и переяславская дружины впервые за много лет вышли в ближнюю степь и повоевали половецкие вежи. Разбив в коротких яростных схватках несколько вражьих отрядов, взяв большой полон, русы с победой воротились домой. Но поход этот стал только началом долгой и кровавой войны.

      …Поздней осенью княгиня Гида стала постриженкой женской обители Святого Пантелеимона

144

Князь Изяслав Ярославич, отец Святополка, погиб в 1078 году в битве у Нежатиной Нивы при невыясненных обстоятельствах, от удара в спину.

145

Мстислав (1076–1132) – старший сын Владимира Мономаха, в 1088–1117 годах с небольшим перерывом княжил в Новгороде. Имел второе имя Гарольд в честь деда по матери.