Половецкие войны. Олег Яковлев

вместе, отгоним их, тогда и будем мир творить!

      – У нас мало сил, – возражал ему твёрдым спокойным голосом Мономах. – Что твои восемьсот туровцев? Капля в море! Их, поганых, в десятки раз больше! Даже если вместе мы силы совокупим, и то немного нас будет! Пешцев[16] же ныне не собрать, не оторвать от рольи[17] так быстро! Разве что простых горожан в ополчение призвать, да много ль там люду! И всех же оборужить надобно добре!

      – И что же?! По-твоему, нам откупаться от половцев сих?! Своё отдавать?! – не соглашался владетель Киева.

      – Сперва послов из темницы выпусти! И предложи мир!

      – Ну ладно, послов выпущу! А дальше?!

      Следом за князьями спорили промеж собой киевские и черниговские бояре. Одни, такие как Иванко Захариич Козарин и Путята, советовали биться, другие, опытные, не раз встречавшиеся с половецкими ордами на полях сражений, поддерживали Владимира и советовали проявлять осторожность.

      …Послов из поруба[18] выпустили, Святополк согласился принять их условия, но теперь сами половцы, оскорблённые и униженные владетелем Киева, не хотели мира. Уже бросилась лихая степная конница на правый берег Днепра, уже горело Поросье[19], уже в осаду был взят населённый служилыми торками и берендеями[20] Торческ.

      В Киеве собрались пришедшие с левобережья Днепра дружины черниговская и переяславская. Последнюю привёл младший единокровный[21] брат Мономаха – двадцатитрёхлетний Ростислав.

      Перед выступлением князья проследовали в Печерский монастырь, чтобы попросить благословения у игумена и поклониться мощам преподобного Феодосия Печерского, одного из основателей монастыря.

      Ростислав, в отличие от старших братьев, к монахам не пошёл, а остановился со своей дружиной на берегу Днепра, под горой.

      – Нечего мне тамо деять, у сих бездельников! – резко отмолвил он в ответ на предложение Владимира.

      После Мономах не раз клял себя, что не убедил брата, не настоял на своём. О том, что произошло на днепровском берегу, узнал он позже.

      К реке в час, когда разбила там стан переяславская дружина, пришёл с кувшином для воды монах Григорий. Он славился в Печерах своими пророчествами. Глядя на согбенную неуклюжую фигурку тщедушного монашка, который, подобрав долгие полы чёрной рясы и борясь с сильным течением, стал осторожно набирать в кувшин воду, ратники стали смеяться над ним.

      Григорий долго молчал, но всё же не выдержал и ответил:

      – Напрасно потешаетесь вы. Лучше б о Боге помыслили, помолились бы. Вам ить многим суждено будет от воды сей погибнуть вборзе[22], а вы сквернословите, языками злыми оскорбляете меня!

      – Что каркаешь тут, ворон чёрный! – услышав слова монаха, пришёл в ярость молодой Ростислав. – А ну-ка, робяты, хватайте его! Связать и в воду бросить! Будет он тут ещё рот разевать!

      Несчастного Григория связали пеньковыми верёвками и швырнули в Днепр. Тотчас тело его пошло

16

Пешцы – пешие воины. Как правило, набирались из городского и сельского населения во время войны.

17

Ролья (др. – рус.) – пашня.

18

Поруб – тюрьма; представлял собой углубление в земле, обнесённое высоким частоколом.

19

Поросье – область по берегам реки Рось, к югу от Киева.

20

Торки, берендеи – тюркоязычные племена, использовались киевскими князьями для охраны своих рубежей от нападений половцев.

21

Единокровный – то есть брат по отцу.

22

Вборзе (др. – рус.) – вскоре…