Невмешательство и свобода торговли. История максимы Laissez faire et laissez passer. Август Онкен

уже находим применение принципа международного разделения труда в интересах снижения таможенных пошлин. Так что аргументы наших современных поборников свободы торговли отнюдь не новы. Они восходят, что можно увидеть уже на примере нашей максимы, к временам самого ярко выраженного протекционизма. Упомянутая выше дипломатическая нота, как известно, непосредственно не имела успеха. Содержащееся в ней требование вновь появляется только в мирном договоре, заключенном в 1679 г. в Нимвегене, который подвел итоги войны, вспыхнувшей вскоре после передачи ноты, и обязал Францию вернуться к таможенному тарифу 1664 г.

      Момент зарождения идей, отлившихся в Максиму

      Можно предположить, что голландцы, которых согласно приведенному выше обоснованию беспокоило не столько благополучие самих государств, сколько подданных, не ограничились такого рода официальным представлением и сами попытались сформировать во французских торговых кругах мнение против экономической политики Кольбера. Тем не менее вряд ли можно говорить о том, что ненависть к чрезмерной государственной «опеке» предпринимательства в 1670 г. уже достигла во Франции апогея, который ощущается в ответе Лежандра. Скорее всего, это было время зарождения тех идей, из которых впоследствии вышла максима, получившая столь широкое распространение как нарицательное выражение.

      В период начавшейся затем войны (1672–1679) ее появление представляется маловероятным по той причине, что в то время такого рода совещательные собрания едва ли собирались.

      Ситуация изменилась с восстановлением мира, когда вновь появились условия для проведения обсуждений в целях возрождения производственной жизни. Мы знаем, что в это время Кольбер предпринял огромные усилия, чтобы вновь привести в порядок свою систему, сильно пострадавшую вследствие военных действий[42].

      Апогей недовольства Кольбером и ослабление его влияния при дворе

      Помимо этого также известно, что народ незаслуженно возлагал именно на него ответственность за новые подати[43], против которых он столь отчаянно выступал, хотя и безуспешно, в королевском совете. Если мы предположим, что годом рождения laissez-nous faire является 1680 год, то здесь мы, наверное, будем недалеки от истины[44]

      Примечания

      1

      Нижеследующее сочинение является переработанным и дополненным текстом двух докладов, которые автор в свое время сделал в историческом обществе города Берна.

42

Сравните циркуляр Кольбера «Circulaire aux commissaires départis et intendants des généralités et pays d’élections» от 1 июня 1680 г. (приведен в приложении в: P. Clément. Histoire du Systéme Protecteur). В нем чиновников обязывают в каждом округе своего управления лично контролировать состояние экономики, особенно обращая внимание на неравенство при начислении податей. «Ecoutez aussi toutes les plaintes qui vous seront faites, à cause de l’inégalité des impositions dans les rôles des tailles, et faites tout ce que vous estimerez à propos pour retrancher ces abus et rendre l’imposition la plus égale qu’il sera possible». [ «Выслушайте также все жалобы, которые будут вам поданы относительно неравенства сумм налогов в списках

тальи и сделайте все, что посчитаете необходимым, дабы сократить эти злоупотребления и установить, насколько это только возможно, наиболее равное налогообложение».] Отчет должен был представляться каждые три месяца.

43

«Le surintendant [Colbert] était devenu pour le peuple la personnification de la maltôte» [ «Суперинтендант (Кольбер) стал для народа воплощением незаконного взимания податей»]), см.: Capefigue, Louis XIV, son gouvernement et ses relations diplomatiques avec l’Europe. 6 Vols. Paris, 1837. T. II. P. 5.

44

Когда выше на с. 11 в цитате из работы Трэверса Туисса (1847) говорится, что, согласно некоторым сообщениям, это был ответ Лежандра на «вопрос Кольбера о его мнении относительно предложенного им [Кольбером] проекта», который, по-видимому, касался таможенного тарифа 1667 г., то, очевидно, речь здесь идет о собственной приписке автора, поскольку ее содержание никак не согласуется ни с одним из оригинальных источников, из которых Туисс черпал свои сведения.