Свободная. Синтия Хэнд

и уж точно не знаю, куда они идут, но впереди их явно ждет смерть, поэтому у меня всегда вызывало беспокойство и тревогу, что они стоят посреди шумного кампуса Стэнфорда. На мой взгляд, слишком депрессивно.

      – Они есть в моем видении, – говорит Анджела, уводя меня от «Граждан», пока мы не оказываемся наверху лестницы, лицом к парку Стэнфорд-Овал, окруженному Палм-драйв – длинной улицей, засаженной гигантскими пальмами, которая ведет к воротам в университет.

      Солнце клонится к горизонту. Студенты в шортах, футболках, солнцезащитных очках и шлепанцах кидают друг другу фрисби в парке. А кто-то разлегся под деревьями и наблюдает за происходящим. Воздух наполняют пение птиц и скрип велосипедов. По дороге едет машина, к крыше которой привязана доска для серфинга.

      «Вот такой октябрь в Калифорнии», – думаю я.

      – Это происходит здесь. – Анджела останавливается и топает ногой. – Именно здесь.

      Я опускаю глаза.

      – Прямо на этом месте?

      Она кивает.

      – Я прихожу с той стороны. – Она машет рукой влево. – А затем поднимаюсь по этим пяти маленьким ступеням. И кто-то ждет меня прямо здесь.

      – Человек в сером костюме, – вспоминаю я ее рассказы о видениях.

      – Да, а я скажу ему: «Наш – это седьмой».

      – Ты знаешь, кто это?

      Анджела раздраженно вздыхает, словно я своим вопросом, на который она не знает ответа, разрушила ее образ всезнайки.

      – Он выглядит знакомым, но сложно что-то сказать, потому что в видениях он всегда стоит ко мне спиной. И я никогда не видела его лица.

      – Как знакомо.

      Я вспоминаю те дни, когда получала свои первые видения с лесным пожаром и мальчиком, наблюдающим за ним. Их содержание и тот факт, что мне не удавалось разглядеть, как он выглядит, ужасно давили на меня. И лишь через несколько месяцев я видела лицо Кристиана.

      – Уверена, я скоро это выясню, – говорит она, словно это не так уж и важно. – Но это происходит прямо здесь. На этом самом месте.

      – Невероятно, – бормочу я, зная, что Анджела ждет от меня именно этих слов.

      Она кивает, на ее лице мелькает беспокойство, отчего подруга прикусывает губу и вздыхает.

      – Ты в порядке? – спрашиваю я.

      – Прямо здесь, – вздрогнув, продолжает она, словно это место обладает какими-то магическими свойствами.

      – Прямо здесь, – послушно повторяю я.

      – Наш – это седьмой, – шепчет она.

      На обратном пути в «Робл» мы срезаем путь через сад скульптур «Папуа – Новая Гвинея». Среди высоких деревьев размещены десятки деревянных столбов и больших каменных глыб с искусной резьбой, характерной для этой страны. Мой взгляд падает на деревянную скульптуру «Мыслителя» – с задумчивым видом сидящего на корточках человека, который обхватывает голову руками. А на его макушку уселся большой черный ворон. Когда мы приближаемся, он поворачивает голову в мою сторону и каркает.

      Я останавливаюсь.

      – Что случилось? – спрашивает Анджела.

      – Эта птица, – смутившись, говорю я, потому