Заговор против террора. Алекс Маркман

ожидали прибытие вождя, ибо выражение небесной радости на их лицах сменилось, при появлении Берии, кислой улыбкой формального приветствия.

      Заняв свободное место рядом с Маленковым, Берия в доли секунды успел разглядеть каждого и сделать выводы. Среди собравшихся чувствовалась напряженность. Они наверняка понимали, что грядут большие перемены, но в чем они будут заключаться, оставалось пока что только гадать. Каждый надеялся уловить на этом совещании хоть какие-то намеки на дальнейшие планы вождя. А в планах вождя всегда первое место занимали власть и расстрел. Кто следующий?

      В зал совещаний неторопливо вошел Хозяин и, небрежно кивнув в ответ на радостные улыбки и восклицания, занял свое место во главе стола. Выглядел он усталым и понурым. «Мешки под глазами и землистый цвет рябого лица. Может, правда, вождь серьезно болен. Все здесь надеются на светлое будущее без Хозяина», – подумал Берия и улыбнулся про себя. Однако заговорив, вождь оживился и, казалось, даже помолодел.

      – Международное положение все больше обостряется, – медленно начал он, «прихрамывая» на грузинский акцент сильнее обычного. Значит, что-то с мозгом, решил Берия, и с обожанием посмотрел на Хозяина. Возможен второй инсульт, промелькнула у него мысль. Скорей бы. – Также внутри страны не все благополучно на идеологическом фронте, – вещал Сталин, как старозаветный пророк – Сегодня мы собрались, чтобы обсудить наиболее важные аспекты внешней и внутренней политики и наметить дальнейшие шаги. Давайте начнем с международного положения и выслушаем доклад товарища Молотова.

      На каменном лице Молотова мелькнула довольная улыбка, и в глазах блеснули искры радости. Неудивительно: последнее время Сталин относился к нему довольно холодно. А тут вдруг такое внимание!

      Берия успел забыть за долгие годы, когда последний раз он видел выражение радости на лице Вячеслава Михайловича. В самых трудных, почти критических ситуациях его лицо оставалось неподвижным, как высеченным из камня. Или, лучше сказать, невозмутимым, ничего не выражающим, как у вышколенного дипломата. Не исключено, что благодаря такой способности он и получил от Сталина назначение министра иностранных дел, несмотря на то, что дипломат он был, по мнению Берия, не ахти какой. Он точно следовал указаниям Сталина во всех переговорах и твердо отстаивал до буквы определенные позиции не потому, что имел свою точку зрения и принципы, а как раз наоборот, потому что никаких принципов или собственных мнений у него либо не было, либо он никогда их не высказывал вслух. Его фундаментом была точка зрения Сталина, и своей задачей он считал понять ее и на этой платформе добиваться результата.

      – Международные проблемы, которые нам необходимо разрешить в кратчайшие сроки, по сложности и масштабу не уступают тем, что были перед Второй мировой войной, – начал свою речь Молотов, обращаясь только к Сталину. – Пока не ясно, в каком направлении пойдет Китай после успешного окончания революции. Возникновение НАТО и образование двух враждебных