Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор. Наум Синдаловский

Иоанновна незадолго до смерти увидела своего двойника. Неслучайно по этим местам проводит героя своей повести «Двойник» Голядкина-младшего Федор Михайлович Достоевский. Здесь чаще всего можно столкнуться с призраками прошедших времен. О некоторых из них мы расскажем.

      Вскоре после окончания строительства Шереметевского дворца на Фонтанке Екатерина II арендовала его, чтобы поселить там отмеченного монаршей милостью молодого красавца камер-юнкера Жихарева. Еще даже не приближенный к покоям любвеобильной государыни, новый претендент на роль фаворита тем не менее вызвал острую ненависть хозяина царской опочивальни Платона Зубова. Опасаясь близкой опалы, он будто бы «подослал к Жихареву наемных убийц, которые и настигли юношу в Белом зале дворца». С тех пор в Фонтанном доме, как называют в народе Шереметевский дворец, живет легенда о призраке камер-юнкера, взывающего к отмщению.

      Другим призраком Фонтанного дома стала Прасковья Ивановна Жемчугова, известная крепостная актриса, которая выступала в подмосковном театре Шереметевых в Кускове. В середине 1790-х годов в нее страстно влюбился владелец усадьбы граф Николай Петрович Шереметев. В 1796 году Шереметев вместе со своей возлюбленной переехал в Петербург. Здесь они тайно обвенчались и начали готовиться к свадьбе. Перестраивали дворец на Фонтанке. Пристраивали так называемый Свадебный флигель. Но случилось несчастье. Вскоре после рождения сына Прасковья Ивановна умерла. С тех пор старинные стены Фонтанного дома хранят память о своей молодой хозяйке. В саду живы две липы, по преданию посаженные лично Прасковьей Ивановной, хотя оба дерева явно более позднего происхождения. И, как утверждают современные обитатели Шереметевского дворца, время от времени в дворцовых покоях можно встретиться с мелькающей тенью бывшей крепостной актрисы, ставшей некогда женой обер-камергера двора его императорского величества графа Шереметева.

      В двух кварталах от Шереметевского дворца, на Загородном проспекте, жил лицейский товарищ Пушкина, издатель альманаха «Северные цветы» Антон Дельвиг. Суеверный и мистически настроенный, он постоянно чувствовал приближение ранней смерти. По воспоминаниям современников, Дельвиг любил рассуждать о загробном существовании и, в частности, об обещаниях, данных при жизни и исполненных после смерти. Как-то раз он вполне серьезно взял обещание со своего приятеля Н.В. Левашева, и в свою очередь, пообещал сам «явиться после смерти тому, кто останется после другого в живых». Разговор происходил за семь лет до преждевременной кончины Дельвига, и, конечно, Левашев о нем совершенно забыл. Но вот ровно через год после смерти поэта, как утверждал сам Левашев, «в двенадцать часов ночи Дельвиг молча явился в его кабинет, сел в кресло и потом, все так же не говоря ни слова, удалился».

      Вблизи дома Дельвига проходила Троицкая улица, названная так по упомянутому нами Троицому подворью. В 1929 году улице присвоили имя композитора Антона Григорьевича Рубинштейна,