Рассекреченное королевство. Швея-чародейка. Ровенна Миллер

небесам, что с вами ничего не случилось, – сказала Ниа, прищурив глаза.

      Музыка арфы угасла. Мне хотелось, чтобы она вновь возобновилась, поскольку тишина была невыносима. Однако Маргарита встала со стула и направилась к нам.

      – Пара мужчин в дипломатическом корпусе говорили, что солдаты начали обыски домов в поисках спрятанного оружия, – сказала Ниа.

      – А вы не думаете, – спросила Паулина, – что городская беднота готовит революцию?

      Я побледнела. Неделями до меня доходили разные слухи, но сейчас, когда другая женщина выражала ту же тревогу, угроза внезапно показалась реальной, словно нити сна слились в конкретный образ. Неужели в домах Лиги по всему городу хранилось спрятанное оружие?

      Ниа пожала плечами.

      – Ваша беднота сильнее, чем у нас. Но в Объединенных Штатах следят за этим. Я скажу, там каждый знает свое место.

      До меня дошло, что крики Красных колпаков услышали даже в Объединенных Экваториальных Штатах.

      – И что думает ваша власть? – спросила я.

      Ниа усмехнулась.

      – Их не волнует, какое у вас правительство, пока вы покупаете наш сахар и хлопок. Но политические волнения означают экономический беспорядок. Мою власть не радует, что наш крупнейший торговый партнер погружается в гражданскую войну.

      – Гражданская война?

      Еще одна женщина, в ярком хлопковом ситце, произведенном в Экваториальных Штатах, покачала головой.

      – Это только памфлеты и редкие бунты. Вот и все. Я точно вам говорю.

      – Именно так и началась серафская гражданская война, – сказала арфистка Маргарита.

      Ее изящное телосложение и сверкающие глаза, вероятно, были получены от серафских родителей или дальних предков – при смешении благородных семейств.

      – Стало меньше памфлетов и больше секретных встреч. Это закончилось вспышкой на улицах и сотнями виселиц, прежде чем саммит отделил Восточный Сераф от Западного.

      Мне стало любопытно. Я никогда не интересовалась историей и была позади многих женщин в изучении международной политики. Серафская гражданская война закончилась сто лет назад. Однако я почти ничего не знала о ней. Если бы меня попросили прояснить этот частный исторический период, я скорее всего выглядела бы абсолютной деревенщиной.

      Прежде чем я смогла задать вопрос, дверь, ведущая в будуар леди Сноумонт, открылась, и появилась хозяйка дома. Створку придерживал молодой мужчина с карими глазами. Я видела его здесь в прошлый раз. Судя по прекрасно пошитому костюму – а также по филигранной золотой медали, висевшей на левой стороне груди, – он был благородных кровей. Я прищурилась, но не смогла разобрать деталей медали – это подсказало бы мне, к какому дому он принадлежит. Он обменялся улыбкой с леди Сноумонт и направился к арфистке с теплым приветствием.

      Я покраснела. Ходили слухи, что салон леди Сноумонт был местом тайных встреч для любовников – логовом романтики для секретных свиданий. Я считала эти домыслы еще одной причудливой историей об аристократии. Однако этот