Цезарь, или По воле судьбы. Колин Маккалоу

левой руки. Он послал за Пуллоном и Вореном и сказал им:

      – Нас ждут неприятности, и не спрашивайте меня, откуда я это знаю, потому что это неясно и мне самому. Давайте обойдем лагерь и посмотрим, что нужно сделать, чтобы его укрепить.

      Пуллон посмотрел на Ворена. Потом оба с уважением воззрились на командира.

      – Пошлите кого-нибудь за Вертиконом, я должен увидеться с ним.

      Все трое с эскортом центурионов пошли внимательно осматривать лагерь.

      – Башни, – сказал Пуллон. – У нас их шестьдесят, а надо бы вдвое больше.

      – Согласен. И еще надо футов на десять надстроить стены.

      – Набросать больше земли или использовать бревна? – спросил Ворен.

      – Бревна. Земля сейчас мерзлая. С бревнами выйдет быстрей. Как можно скорей отправьте людей в лес. Если нас осадят, он станет недосягаемым, так что заняться этим надо сейчас. Пусть валят деревья и тащат в лагерь. Мы обработаем их прямо тут.

      Один из центурионов, отсалютовав, убежал.

      – Надо вбить в ров больше кольев, раз мы не можем его углубить, – сказал Ворен.

      – Конечно. Есть у нас уголь?

      – Немного есть, но недостаточно, чтобы обжечь на кострах больше двух тысяч кольев, – сказал Пуллон. – Впрочем, у нас будут ветки.

      – И все же надо узнать, сколько угля может нам дать Вертикон. – Легат прикусил нижнюю губу, о чем-то задумавшись. – Нам нужны осадные копья.

      – Дуб не годится, – сказал Ворен. – Надо брать ясень, березу. У них прямые стволы.

      – Камни для артиллерии, – напомнил Пуллон.

      – Пошлите команду сборщиков к Мозе.

      Еще несколько центурионов ушли.

      – И последнее, – сказал Пуллон. – Как сообщить Цезарю?

      Квинт Цицерон должен был сам подумать об этом. Однако у него были непростые отношения с командующим. Его старший брат ненавидел Цезаря с тех пор, как тот выступил с возражениями против казни сподвижников Катилины, и Квинт тоже не доверял Цезарю. Однако эмоции не помешали прославленному оратору просить Цезаря взять к себе Квинта легатом и Гая Требатия военным трибуном. И Цезарь, хорошо зная, как относится к нему проситель, не отказал. Профессиональная вежливость между консулярами была обязательна.

      Семейная традиция ненавидеть Цезаря привела к тому, что Квинт Цицерон не знал командующего так хорошо, как большинство других легатов, и еще не решил, какую позицию занять. Он понятия не имел, как отреагирует Цезарь, если один из его старших легатов пошлет тревожное сообщение, не подтвержденное ничем, кроме покалывания в левом большом пальце и предчувствия, что готовится серьезная неприятность. Он поехал в Британию с Цезарем, получил интересный опыт, но не тот, который позволил бы ему понять, какую свободу Цезарь предоставляет своим легатам. Цезарь лично принимал решения с начала до конца экспедиции.

      Очень многое зависело от того, как он поступит сейчас. Если ход будет неверным, ему не предложат остаться