Дорога из Освенцима. Хезер Моррис

поезда женщин разметало по теплушке. Кто-то ударяется головой, кто-то ногой, слышны крики боли. Силка удерживается на месте, схватившись за женщину, которая ночью прислонялась к ней.

      – Приехали, – говорит кто-то.

      Но куда приехали?

      Силка слышит, как опять с лязгом открываются двери первых вагонов, но никто не выходит. Потом раздвигаются двери их вагона. И снова в глаза Силки бьет яркий солнечный свет.

      Снаружи стоят двое мужчин. Один протягивает женщинам ведро воды. Второй швыряет внутрь несколько буханок хлеба, после чего задвигает двери. Их снова окутывает полумрак. Начинается потасовка за кусок хлеба. Слишком знакомая Силке сцена. Вопли все усиливаются, пока наконец не встает пожилая женщина, подняв руки и ничего не говоря. Даже в полумраке ее внушительная поза заставляет всех замолчать.

      – Будем делиться, – произносит она властным голосом. – Сколько у нас буханок?

      Поднимаются пять рук, по числу буханок хлеба, которые надо разделить на всех.

      – Отдайте одну детям, а остальные поделим. Если кому-нибудь не достанется, в следующий раз они получат хлеб первыми. Согласны?

      Женщины начинают отламывать от буханки по маленькому кусочку, передавая хлеб матерям. Силка остается без хлеба. Она расстроена. Она считает, что неразумно давать еду детям, если их отправят в место, аналогичное тому, где она была. Это будет понапрасну. Она понимает, что мысль эта ужасная.

      Состав несколько часов стоит на месте. Женщины и грудные дети снова затихают.

      Тишина вдруг нарушается криками какой-то девочки. Женщины рядом с ней пытаются успокоить ее, выяснить, что случилось. Она рыдает, подняв окровавленную руку. Силка видит это в мерцающем свете, проникающем сквозь щели в стене теплушки.

      – Я умираю.

      Находящаяся рядом женщина смотрит вниз на кровь, которой запятнано платье девочки.

      – У нее месячные, – говорит она. – С ней все хорошо, она не умирает.

      Однако девочка продолжает рыдать.

      Сидящая рядом с Силкой девушка, чуть моложе ее и в таком же летнем платье, поднимается с пола со словами:

      – Как тебя зовут?

      – Ана, – хнычет девочка.

      – Ана, я Йося. Мы позаботимся о тебе, – говорит она, окидывая взглядом теплушку. – Правда?

      Женщины одобрительно бормочут.

      Одна из них обхватывает ладонями лицо девочки и придвигается к ней:

      – У тебя раньше не было месячных кровотечений?

      Девочка отрицательно качает головой. Взрослая женщина прижимает ее к груди, стараясь успокоить. Силку охватывает странный приступ тоски.

      – Ты не умираешь, ты становишься женщиной.

      Некоторые женщины отрывают лоскуты от подолов своих платьев и передают их женщине, взявшей на себя заботу о девочке.

      Поезд рывком трогается с места, и Йося падает на пол, захихикав. Силка не может удержаться и тоже прыскает. Они переглядываются. Йося немного похожа на ее подругу Гиту. Темные брови и ресницы, маленький красивый