Событие. Философское путешествие по концепту. Славой Жижек

персонажа Роберто Бениньи в фильме «Жизнь прекрасна»[11]. Она предоставляет символический вымысел, у которого, конечно же, нет никакого магического эффекта, но который работает на своем соответствующем уровне, а именно предотвращает панику. Жюстин не стремится как-то обмануть нас или отвернуть наш взгляд от катастрофы; «волшебная пещера» позволяет нам с радостью принять конец света. В этом нет ничего мрачного, совсем наоборот: подобное принятие является обязательной предпосылкой выполнения практических социальных функций[12]. Жюстин, таким образом, оказывается единственно способной предложить уместный ответ надвигающейся катастрофе и полному уничтожению всех символических рамок.

      Чтобы должным образом осмыслить принятие такого радикального конца, стоит рискнуть и сравнить триеровскую «Меланхолию» с фильмом Терренса Малика «Древо жизни» (выпущенным в том же году). Сюжеты обоих фильмов включают в себя два уровня: семейная травма против вселенской катастрофы. Хотя излишняя псевдодуховность «Древа жизни» не может не отталкивать, в фильме есть некоторые интересные моменты[13]

      Примечания

      1

      Именно поэтому в любви мы открываемся любимому во всей нашей уязвимости: когда мы полностью обнажены друг перед другом, циничная улыбка или замечание нашего партнера может превратить очарование в издевку. Любовь подразумевает абсолютное доверие: любя другого, я даю ему власть погубить меня, надеясь/веря, что он(а) этой властью не воспользуется.

      2

      См.: Vernet M. Film Noir on the Edge of Doom // Shades of Noir / ed. J. Copjec. L.: Verso Books, 1993.

      3

      Млодинов Л., Хокинг С. Высший замысел. СПб.: Амфора, 2017. С. 3.

      4

      Несмотря на смехотворность всего предприятия, в нем заключалась некая трагическая красота. В своей книге «Из замка в замок» Селин ярко описывает горести и беспорядок повседневной жизни в Зигмаринене.

      5

      Простое введение в работу Лакана см. в: Žižek S. How to Read Lacan. L.: Granta Books, 2006.

      6

      Цит. по URL: http://friesian.com/hist-2.htm.

      7

      Более специфический вариант той же формулы можно наблюдать в так называемых «фильмах, повторяющих оперу», в котором современная история повторяет сюжет оперы (обычно известной итальянской), постановка которой является основным событием сюжета фильма. Il Sogno di Butterfly («Сон Баттерфляй»), итальянский фильм 1939 года, показывает интересную версию этого приема:

11

В фильме Бениньи Гуидо, еврейский отец, и его маленький сын Джозуэ арестованы немцами и сосланы в Аушвиц. Чтобы сделать жизнь в концлагере выносимой для Джозуэ, Гуидо убеждает его, что лагерь – сложная игра, в которой Джозуэ должен выполнить все задачи, данные ему Гуидо, и набрать баллы. Первая команда, набравшая 1000 баллов, выиграет танк. Гуидо говорит Джозуэ, что, если он заплачет, пожалуется, что хочет к маме, или скажет, что он голоден, он потеряет баллы, тогда как тихие мальчики, которые прячутся от охраны лагеря, получают дополнительные баллы. Чтобы понять, что именно не так с фильмом, достаточно провести простой мысленный эксперимент: представить тот же фильм с одним изменением – в конце Гуидо узнал бы, что Джозуэ все это время знал о том, что находится в концентрационном лагере, и притворялся, что верит Гуидо, чтобы облегчить его жизнь.

12

Не стоит забывать, что в некотором смысле – далеком от безумия, касающемся нашего сокровенного простейшего восприятия – Жюстин права: жизнь отвратительна, она – грязный объект, надвигающийся из самое себя, выделяя влажное тепло, пресмыкаясь, воняя, разрастаясь. Само рождение человека является почти Чужим событием – чудовищным событием, в котором нечто вырывается изнутри тела, движущегося большого и волосатого тела. Всему надлежит исчезнуть. Дух находится над жизнью, он – смерть в жизни, попытка избежать жизни при жизни, как фрейдистское влечение к смерти, которое является не жизнью, но чистым однообразным движением.

13

Примечательная деталь в «Древе жизни» – формула, которую фильм предоставляет для снятия эдипального напряжения: отец и сын мирятся после того, как отец просит прощения за то, что был плохим отцом, а сын отвечает: «Я – такое же зло, как и ты». Это правильная формула отцовской идентификации: я больше не олицетворяю себя с отцом как с идеалом, но я олицетворяю себя с его неспособностью быть хорошим отцом.