Киевский котёл. Татьяна Беспалова

разрывами земле. Медленно, бдительно озираясь, они обходили каждую воронку. Один из них, со знаками отличия унтерштурмфюрера, то и дело посматривал на танк. У этого на голове была фуражка, с козырька которой капали дождевые капли. На шее унтерштурмфюрера, на толстом кожаном ремне болтался полевой бинокль. Время от времени он останавливался, подносил бинокль к глазам и рассматривал танк. Нас разделяло не более двухсот метров, и где-то на этой дистанции, на воображаемой прямой, соединяющий мое лицо с окулярами бинокля фашистского командира, наши взгляды скрещивались, отчего немец чувствовал явное беспокойство. В такие моменты он поднимал сжатый кулак, и его команда замирала на месте. Я смеялся, наблюдая, как забавно поворачиваются из стороны в сторону их головы. Круглые каски влажно блестели. Им страшно – это я знал наверняка. Они боятся отмщения живых мертвецов и оттого жмутся друг к другу, опасаясь разбредаться далеко по смертной поляне.

      – Подбесок со стаею чертенят, – проговорил мой товарищ. – Что-то у темного пошло не так, иначе эти подбески не явились бы сюда.

      Не в силах до конца осознать все смыслы речей старика, я продолжал рассматривать наших врагов. Действительно, все немцы были одеты в СС-овскую форму. Один из них повернулся ко мне боком, и я смог рассмотреть на его рукаве опознавательные знаки полка «Дойчланд» 2-й дивизии СС «Дас рейх».

      – Знаток, – усмехнулся мой товарищ. – Письмена сатанинские наловчился разбирать.

      – Нас учили, дядя. Специальная подготовка: изучение матчасти противника.

      Я увлекся наблюдением за противником. Зачем-то унтерштурмфюрер собрал своих подчиненных в кружок. В толпе солдат я насчитал троих унтер-офицеров. Да. Я еще мог досчитать до трех и не сбиться. Унтерштурмфюрер двигал губами, отдавая какие-то распоряжения. Как много бы я дал, чтобы узнать, какие именно. Впрочем, именно сейчас немцы представляли хорошую мишень. Если даже снаряд, выпущенный из моей пушки, не попадет в центр толпы, а разорвется левее нее или правее, все равно немцам потерь не избежать.

      – В лесу могут прятаться их сподвижники. Слишком уж они беспечны. А нам не след надеяться на глупость супостата, – проговорил мой товарищ. – Чему-то нехорошему он своих бесенят учит.

      – Это неважно. У меня пистолет и к нему всего одна обойма. А что это значит? А это значит, что мы должны нанести максимальный урон противнику, стреляя из танковой пушки. Умение наводчика и сноровка заряжающего здесь имеют первостепенное значение…

      Ермолай важно кивал каждому моему слову, которые, как мне показалось, доставляют ему удовольствие.

      – …Положим их как можно больше, а уж тогда можно и самим на тот свет… или вернее… последние две пули оставить себе, а остальное все им. Не жалко.

      Тогда старик возразил мне в манере привыкшего повелевать человека:

      – А вот это – грех. О таком не помышляй. Все им отдадим до последней пули. Ты продолжай свои наставления. Продолжай!

      – После того как произведем выстрел, ты должен произвести следующие действия: для того,