Его банан. Пенелопа Блум

я научился уходить в себя. Полагаю, в этом-то и вся беда – прятать то, что тебе дорого, и потом не иметь возможности самому до этого дотянуться. Может, я увлекся и воздвиг слишком высокие стены, скрывая свою натуру, и теперь миру остался лишь ловкий делец со смазливой физиономией, на которую так охотно клюют женщины.

      Даже смешно, наверное. Наташа знает меня всего два дня, а уже попала в самую точку. Я мало чем отличаюсь от робота.

      Мать с отцом опоздали на десять минут. Мать, как всегда, выглядела гораздо моложе своих пятидесяти. От нее мы с Уильямом унаследовали глаза и брови, от отца – квадратный подбородок и широкие плечи. А вот рост – бог знает от кого, потому что оба наших родителя не такие уж и высокие.

      Отец всегда ходил с небрежной вальяжностью, каждым шагом умудряясь выразить окружающим свое презрение: вразвалочку, но при этом с чопорно выпрямленной спиной, вечно крутя головой и с кислой ухмылкой на губах. Это было врожденное, научиться нельзя. Он смотрел на мир так, словно тот его недостоин, хотя самый достойный поступок в жизни отца – это что он произвел на свет нас с Уильямом. Он, наверное, и сам это понимал, поэтому нам приходилось терпеть ежемесячные «посиделки», на которых с меня и Уильяма потихоньку тянули деньги.

      Соглашаясь на встречи, я выказывал родителям последнюю дань уважения за то, что они меня вырастили. Я с лихвой выплатил все свои долги, однако порвать отношения пока не мог. По крайней мере, на данный момент.

      Мать была более скромной на вид. Хрупкой, с вечно удивленным лицом и кривой верхней губой – так и не научилась наносить помаду.

      – Где твой брат? – спросил отец, усаживаясь за столик.

      – Не смог приехать.

      Вообще-то я намеренно отправил Уильяма в ресторан на другой конец города. Он, наверное, уже понял, что к чему, но как-нибудь переживет это горе. А то идиот вечно сует родителям деньги, не понимая, что тем самым делает только хуже.

      Мать нервно покосилась на отца. Они оба знали, что из меня им, хоть в лепешку расшибись, не вытянуть ни цента.

      – Сынок… – Отец откинулся на спинку стула и с видом хищной рептилии облизнул губы. – Мы не просим у тебя подачек. Мы ищем делового партнерства.

      Я не снизошел до ответа. Меня им не обдурить.

      Отец откашлялся и с максимально непринужденным видом развел руками: мол, «да ладно тебе».

      – Брюс, для тебя это сущие гроши. Долбаная мелочь на карманные расходы. Как ты вообще вырос таким эгоистичным ублюдком: это я виноват или твоя мать постаралась?

      – Я уже сполна расплатился за свое воспитание.

      – Брюс… – заговорила мать. – Ты ничего нам не должен. Ты ведь наш сын. Просто сам ты крепко стоишь на ногах, а вот нам не помешала бы небольшая поддержка. Подумай, для тебя это пустяк, а для нас выигрышный лотерейный билетик.

      – Этот лотерейный билетик я давал вам уже не раз. И для чего? Чтобы вы спустили все деньги в казино, потратили на яхту, которую спьяну разбили вдребезги в первый же день, и закачали силикона себе в губы? Или откупились по бесконечным