Чёрная метка. Андрей Дашков

в анналы Охоты.

      Раньше он и сам, случалось, заглядывал из любопытства на соответствующий сайт, вызывал из архива досье и подолгу рассматривал лица «меченых». В каком-то смысле все они были похожи. А может, то, что он знал их судьбу, искажало его собственное восприятие. Во всяком случае, при жизни лица, казалось, излучали глупое овечье счастье. Топор судьбы уже был занесен, а эти невинные жертвы улыбались, мечтали, копили деньжата, делали детей, работали локтями, пробиваясь поближе к кормушке. Но разве не всегда было так? И разве это не закон существования любого вида? Что же изменилось? На всех без исключения влиял новый фактор?

      Сущий пустячок – черная метка. Теперь у смерти появился почтальон.

      И она посылала уведомление…

      С безадресной злостью и сожалением Ник вспомнил, что избежал нескольких сомнительных контактов, стоически преодолел парочку сильных искушений и отказал себе в маленьких утехах, которые скрашивают эту нелепую, абсурдную (теперь он думал именно так!) жизнь. В результате он все равно обзавелся меткой, а мог бы вдобавок получить удовольствие. Да еще какое удовольствие!

      Он с обостренной тоской представил себе ту шикарную блондинку в серебристом «купе», недвусмысленно приглашавшую его к близкому знакомству. Она призывно облизывала пухлые губы; ее соски бесстыдно торчали под тонкой сетью едва обозначенного лифа – и, насколько он мог судить, пялясь на нее с тротуара, она была без трусиков.

      Пока он стоял, ошеломленный столь откровенной атакой, она сжала бедрами рулевое колесо, а потом наклонилась и сделала с ручкой переключения скоростей то, чего так и не научилась толком делать его девушка.

      Блондинка почти целиком заглотила гладкий цилиндр, обтянутый розовой кожей, и совершила несколько возвратно-поступательных движений. При этом ее левый глаз косил в сторону завороженного робкого самца; она наблюдала за его реакцией.

      Кровь стучала у него в ушах. Мыслей не было. Он с трудом повернулся и с не меньшим трудом сделал несколько шагов, ощущая мучительное неудобство при каждом движении. Брюки вздулись спереди, и встречные ухмылялись, глядя на него, однако шарахались в сторону от серебристого «купе», как будто именно на таких тачках и разъезжала Костлявая.

      Даже сейчас у Ника сладко заныло в чреслах. Да, какая эрекция пропала зря! Ему было тем более обидно, что, поняв тщетность своей ловушки, блондинка дала газ и, прошелестев мимо него, злобно бросила: «Сраный импотент!» А он не импотент. Совсем наоборот. Правда, сейчас это уже не имело ни малейшего значения. Он поменял бы всю свою потенцию на абсолютную гарантию того, что никогда больше не увидит метку.

      …Или взять хотя бы того педика в баре. Всякий желающий мог застать там Ника после работы или в выходные. Он любил это местечко, и привязанности не менялись уже несколько лет. Его маршрут предусматривал соответствующий поворот и статью расходов, что вовсе не являлось проблеском разгула или эдаким предохранительным клапаном, с помощью которого Ник стравливал