50 знаменитых чудаков. Татьяна Иовлева

халата. Шейному платку Ганина, похоже, отводилась роль сигнала, сообщавшего: внимание, перед вами чудак!

      Егор Федорович, подобно другим богатым представителям своего сословия, имел, кроме основного рода занятий, «одну, но пламенную страсть» – был одержим непреодолимой тягой к писательству, считал себя удивительно талантливым и пытался доказать свою гениальность современникам. Последние, страдая, по мнению Ганина, «толстокожестью», не спешили заносить упрямца в список признанных мастеров пера и творческих потуг купца не замечали… А если и обращали внимание на его труды, то…

      Уж лучше бы Егор Федорович не писал! В частности, несколько драм, которые настырный графоман все-таки умудрился «протолкнуть» в печать, доставили массу удовольствия его современникам: произведения Ганина надолго стали пищей для обидной болтовни и неисчерпаемым источником насмешек… Но непризнанный автор особенно не унывал. Во-первых, всегда можно было подобрать компанию друзей, готовых сыграть в домашнем театре твою пьесу. Во-вторых, в драматургии Ганин видел возможность для введения новшеств. Например, его всегда раздражало, что в сценах, где предусмотрено появление каких-либо кулинарных блюд, актеры сидят перед яствами из папье-маше или раскрашенного воска. Егор Федорович настаивал, чтобы слуги искусства в таких случаях получали вполне реальные кушанья. Причем коллежский советник уточнял: жаркое в данном случае подавать не стоит, поскольку «резать неловко, да крылышки, ножки, хлупики обгладывать»; да и раков «вообще на сцену пущать не следует». Исключение составляет тот случай, когда блюдо с раками просто несколько минут мелькает «в кадре»; но тут уж можно действительно обойтись муляжом…

      Дабы подать современникам пример, Егор Федорович поставил в своем домашнем театре драму «Слабомыслов», им же самим написанную. Гостям хозяин предоставил список реальных блюд, подаваемых самодеятельным актерам в IV действии, явление I. Вот перечень, составленный самим Ганиным:

      1) «Бульон в фарфоровых раззолоченных и живописных чашках. Какия чашки налиты наполовину были, чтоб не разлиться».

      2) «Язык ломтиками на зеленом горошке».

      3) «Плов, облитый дичинным соусом, с печенкою».

      4) «Рыбный майонез с желеем».

      5) «Фарш, очень вкусный, в форме каплуна».

      6) «Желе весьма крепкое и светящееся».

      7) «Миндальный пирог самаго красиваго вида с битыми сливками».

      В конце текста имелась приписка: «Все сие было мягко и удобно для яствия на сцене. А потому вместо ненатуральных и несъедобных картонных и других блюд, по моему мнению, можно бы держаться сего указателя».

      Свои замечания известный оригинал вскоре представил дирекции придворного, Его Величества, театра. Однако радение коллежского советника о состоянии желудков слуг Мельпомены желаемого воплощения в жизнь не получило. Виной тому, как говорил Ганин, оказался цензор, не внявший гласу разума. В данной неблагодарной роли выступил надворный советник