Утраченный свет (Солнце полуночи). Андрей Дашков

с запасом консервированной пищи и воды.

      Старик обычно плелся рядом с мальчиком или в шаге позади него – беззубый пес, который больше всего на свете боится потеряться.

      Редкие седые волосы обрамляли узкое, морщинистое и коричневое лицо, похожее на горную страну, какой та представляется на рельефном глобусе. Волосы потемнее выбивались из ушей и ноздрей. Казалось, если старик откроет рот, то станет очевидным, что волосы растут и на языке, и на деснах, и в глотке.

      Старику исполнилось пятьдесят семь, и он выглядел изможденным до святости. Из-за слишком светлых глаз и шатающейся походки его можно было принять за слепого. На самом деле он прекрасно видел без очков и контактных линз – на свою беду. Он давно не брился, и грязно-белая щетина старила его еще больше.

      Сухая ломающаяся фигура, похожая на богомола, была закутана в плащ защитного цвета. На тощем заду болтались широкие и когда-то белые джинсы – как тряпка, сигнализировавшая о капитуляции. Старик не ощущал ни жары, ни холода. Иногда ему снилось, что его тело постепенно мумифицируется (это был самый нейтральный из его снов). Он убеждался в обратном, когда питался или справлял нужду.

      Сны были едва ли не главным его достоянием. И, вероятно, единственным. Сны придавали смысл его долгому изгнанию, пребыванию в плену, возвращению на родину, движению через земли с выскобленной маткой от мертвых городов к еще живым. Молодость, история, зловещие причины и убийственные следствия – все это подвергалось реанимации в сновидениях. Старик и сам оживал в них.

      Мицар пользовался этим. Когда ему требовалась информация, он без особого труда погружал старика в более или менее глубокий транс. Наяву старик превращался в маразматика. Ничего удивительного – мальчик медленно похищал его разум и память. Иногда старику было дано ощутить это – на какие-то кошмарные мгновения. Он начинал думать, что клон, вероятно, страдал комплексом Махди[2]. Это было бы хуже всего. В таком случае последний поход старика обернулся бы фарсом.

      Девушке вряд ли приходили в голову подобные опасения. Она с радостью рассталась бы с большей частью своих воспоминаний. Например, о том, что сделали с нею в банде Аристарха Глазные Воронки. Но клон действовал избирательно. Он был дьявольски изощрен, этот ужасный карлик! Он понимал ее одержимость и никогда не уничтожил бы основной мотив. Вероятно, у девушки вообще не могло быть других спутников мужского пола, кроме существа с непонятной физиологией и старика импотента. Эти двое спасли ее, а клон не дал свихнуться окончательно.

      До близкого знакомства с Аристархом девушка стреляла сносно. Потом ей казалось, что она справится с этим великолепно – если доберется до огнестрельных игрушек. После своеобразной терапии, проведенной клоном, ее способности стали феноменальными.

      Она превратилась в идеального палача, и если бы сознавала это, то не имела бы ничего против. Она ценила покровительство клона, как бы оно ни называлось на языке свободных. Он легко мог

2

Махди – в мусульманской мифологии «ведомый» человек накануне Страшного суда, когда вся земля наполнена злом и неверием.