Доброй смерти всем вам…. Татьяна Мудрая

мне навстречу? Если что-то у меня выходит не по правилам и ты отказываешься – зачем я буду тратить время на договорную болтовню. Мне это, представь себе, нелегко без морфина. Одышка доняла и в лёгких как огнём палит.

      – Каждому из нас суждено умереть – но не стоит класть голову в пасть льву, – провещала я нечто в восточном духе. Саади Ширази, кажется.

      – А кто здесь лев – ты, что ли?

      Он даже чуть приподнялся. Коварная миска только того и ждала: сорвалась ему на колени, потом на гладкий пол и поскакала дальше, расплёскивая со дна жидкую харкотину.

      – Так. Синдри, ты точно не знаешь всего обряда. Не умеешь вести разговор по чину. Судя по всему, у тебя это вообще впервые. Так какого же рожна, извини, ты идёшь сюда без сопровождающего?

      – А я вовсе не затем, дядюшка Крокус, – пробормотала я. – Порочное любопытство, знаете ли. Адреналинчику в катакомбе хлебнуть.

      Мы никак не могли договориться насчёт брудершафта. По крайней мере такого.

      – Ладно, ныне отпущаеши. Жаль, в кой-то веки граница по мне проходит. Такая штука вроде мембраны: здесь мы с тобой, там – Великое Может Быть. Может, ещё успеешь послать мне своих взрослых. Да, ты возьми в ящике тумбочки, мне упаковку хорошего зефира принесли, на агаре, свежего. Наверху, в саму тумбочку не лазь. Я уже не смогу.

      – Я тоже.

      Наверняка горшок в нижней части был, скажем так, не очень мытый. Опорожнялась посуда факт над малой дыркой в полу, куда экономно сливали все ополоски.

      – Синдри, я ведь знаю, что вы умеете кушать. Только вам это не очень нужно.

      Сказал это – и понял. Сначала одно, потом другое.

      Нет, я бы сумела одолеть первичную брезгливость, но как-то враз поняла, что никаких прощаний сейчас не будет. Что отцу Пелазию именно что требуется скалолаз и авантюрист. С пустым желудком.

      – Родичи далеко, а перемещаемся мы не одним махом, – ответила я с ледяным ужасом в душе. – Давайте уж как-нибудь сами. Вы точно-точно жалеть не будете?

      – Деточка, у меня была такая разнообразная жизнь, что ты удивишься. А теперь только и осталось, что плеваться в стерильный сосуд. Ну да, можно согласиться на медицинскую суету вокруг дивана. Кресла там, матраса, ну, ты понимаешь. Но лучшего времени явно не предвидится. Боль, тоска, тягомотина, забери меня, Господи, и прочее. А Он скажет: «Я ж тебя давно уже куда надо послал».

      – Только я не очень умею насчет зубной наркоты.

      – Да полно тебе. Со сверстниками, что ли, в кустарнике не возилась? Шрамики от чужих когтей у тебя совсем свежие. А после боя вы же друг друга лечите… хм… вливаниями.

      И устраиваем озорную тусню на манер щенков. От эндорфов голова делается свежая-свежая и звонкая, никакой усталости, в том числе и там, где пониже. Обмен ихором – тоже часть любовной игры.

      Нет, но откуда он знает? Исповедником нашим работал?

      – Дядюшка, вы не обижайтесь, если я… ну того… больно вам сделаю.

      – Что ты. Только скажи твоим старшим: пускай не дожидаются, пока из меня получатся нетленные мощи. Тут воздух, как в лавре, а в стеклянную витрину мне класться неохота.

      Всё