Лучезарный. Наталья Турчанинова

есть сырых кроликов? – весело спросил мальчишка.

      Полудемон не ответил. Мысль о сыром мясе, еще недавно казавшемся таким аппетитным, вызвала отвращение.

      – Я хочу вернуться к прежней жизни.

      – Тогда у тебя два пути. – Очень серьезно сказал Мёдвик. Он поднял металлический прут, клеймо на конце которого все еще было раскалено. И Эмил невольно содрогнулся, вспоминая боль, которая вспыхивала в его теле, как только этот предмет погружали в огонь. – Ты можешь превратиться в чудовище, существующее от одного убийства до другого, питающееся крохами человеческой боли, и медленно терять разум… Или стать человеком. Жить нормальной жизнью, как все.

      Эмила не удивила редкая осведомленность мальчишки, он задумался о другом.

      – Мне нужно сохранить разум и вернуть магическую силу. Как можно больше.

      Подросток помолчал, глядя в костер, потом произнес с явной неохотой:

      – Это третий путь. Когда Хул пыталась убить тебя, Рубин Карашэхра оставил в тебе след. Его Огонь – мощный источник силы, и если бы ты открыл его в себе, смог бы черпать магию оттуда… Но я не знаю, как это сделать.

      Эмил промолчал и снова вытянулся на земле.

      Некоторое время он лежал на спине, прислушиваясь к сухому шелесту тростника и далекому волчьему вою. Потом поднял руку, поднес ее ближе к лицу. Она была уже вполне человеческой, но с длинными черными когтями и грубой серой кожей.

      Колдун приподнялся, осматривая себя. Косматая шерсть на груди вылезла, но все еще густо покрывала живот, ноги и плечи. Звериные задние лапы стали больше похожи на нормальные ступни. Грудная клетка раздалась, позвоночник немного выпрямился, хотя Эмила все еще гнуло к земле. Уши остались прежними, остроконечными. Лоб был низким, а глаза глубоко запавшими в глазницы. Лицо, наощупь, все еще напоминало волчью морду, но он снова мог говорить. Взгляд полудемона зацепился за ожог на ладони, и он показал его мальчишке:

      – Что это за знак?

      – Мантра, – объяснил тот охотно. – Успокаивает, оберегает от низменных страстей. Через какое-то время рана исчезнет, а защитная сила останется.

      – Ты все продумал, как я погляжу, – усмехнулся колдун. В душе снова шевельнулась, было, злость, но возвращение приступа яростного безумия показалось таким утомительным, что он постарался заглушить ее.

      Кажется, Мёдвик, действительно, пытался помочь ему.

      – Почему ты возишься со мной?

      – Потому что ты возился со мной прежде, – тихо сказал подросток, бросая в огонь несколько сухих веточек. – Потому что ты нам нужен. Мы скучаем по тебе.

      Эмил глубоко вдохнул душистый аромат, примешавшийся к горькому запаху дыма.

      – Кто это мы? – пробормотал он. – Я ничего не помню.

      – Совсем ничего? – голос Мёдвика чуть дрогнул.

      – Не совсем.

      Следующее воспоминание вызвало в душе бурный всплеск ярости. Женщина, изумительно красивое лицо которой сползает, словно маска, а под ним оказывается уродливая морда. В ее руке сияет жезл