Шестая Бастионная. Владислав Крапивин

из-за того, что Алька в этих жеваных и залатанных штанах, оказывается, ходил в музыкальную школу. В храм искусства!

      Сейчас Алька слегка хромает, поэтому шагаем мы неторопливо. И разговор наш неторопливый и спокойный.

      Но, когда разговор этот касается «храма искусства», Алька мрачнеет:

      – Неохота мне туда ходить…

      – Ты же любишь музыку!

      – Ну и что? Я и читать люблю. Значит, мне и книжки самому надо писать, да?

      Аргумент неожиданный и потому неотразимый. Я решаю больше не касаться музыкальной темы.

      Но когда мы опять выходим на Шестую Бастионную, я вспоминаю:

      – К слову сказать, Шестой бастион, который был здесь в Первую оборону, называли музыкальным.

      – Почему? – досадливо изумляется Алька.

      – Там среди защитников было много любителей музыки. В одном из офицерских блиндажей даже стояло фортепьяно.

      – И его не раздолбали ядрами?

      – По-моему, нет. Видишь ли, этот бастион был самый крепкий в линии обороны…

      Алька оживляется. Оборона, крепости, штурмы – это разговор интересный.

      Шестая Бастионная идет почти точно по старой оборонительной линии – между Седьмым и Пятым бастионами. Я рассказываю Альке про укрепления, которые стояли здесь в середине прошлого столетия: батареи Шемякина и Бутакова, люнет Белкина, Ростиславский редут. И про людей, которые здесь воевали…

      – А откуда вы все это знаете?

      Я объясняю, что многое знаю еще с детства, из книжек. Кое-что мне рассказывал мой отчим.

      Это был человек, немало хлебнувший в жизни, с характером тяжелым и неровным, но когда он говорил о временах Нахимова, то делался совсем другим. Однажды, кажется, в третьем классе, я заболел, и отчим, присев рядом со мной, начал пересказывать «Севастопольские рассказы» Льва Толстого. Почти наизусть. Как-то удивительно тепло, по-доброму. Эти рассказы да еще «Севастопольская страда» Сергеева-Ценского были его любимыми книгами.

      Тогда же, посмеиваясь, отчим поведал мне, как из-за любви к севастопольской истории получил в гимназии переэкзаменовку. Учитель – старорежимный сухарь – наставил ему двоек, а в последний день учебного года вызвал, чтобы дать возможность снасти положение.

      – Спросил не о чем-нибудь, а о Севастопольской обороне! Представляешь? Я подумал; вот счастье-то! И давай расписывать все в деталях: позиции, имена командиров, названия кораблей, Инкерманское сражение, Балаклавское сражение… Несет меня на волнах вдохновения, а он не перебивает. И вдруг звонок! И слышу я такие слова: «Вы не закончили ответ, я не могу поставить вам оценку. Придете осенью». Вот так…

      Отчима уже давно нет на свете. Оставшуюся от него книгу «Севастопольская страда» я берег долгие годы, а когда она потерялась, купил другую – в таком же издании…

      И сейчас я по-прежнему люблю читать все о Первой обороне Севастополя. Конечно, я не считаю себя знатоком того времени, просто мне нравится делать в ту эпоху «глубокие рейды».

      Один