Родом из ВДВ. Валентин Бадрак

решил, что ни за что не допустит, чтобы опыт над собой оказался неудачным. К третьему курсу он признал, что проект создания сверхчеловека невозможен при опоре только на физическую подготовку. И, признав, вернулся к давно оставленным книгам.

      Глава шестая

      (Рязань, РВДУ– Умань, Черкасская область, январь – февраль 1987 года)

1

      Очень скоро курсант Артеменко научился жить в училище лишь настоящим моментом, что служило залогом выживания, вылилось в непреложную, никогда не меняющуюся аксиому бойца. Но почему-то именно этот, как казалось раньше, бесспорный козырь, уже на втором году учебы стал неожиданным источником сомнений и чудовищной душевной метаморфозы. Однажды курсант сделал страшное, шокирующее открытие: его жизненный сценарий уже кем-то расписан, а смысл жизни заключается лишь в неукоснительном следовании этому сценарию. Да, он может стать закаленным и грозным, может быть, даже опасным воином, он приобретет необычайные, непостижимые для обычного человека цепкость, ловкость, силу. Но что дальше? Ведь вся незамысловатая инженерия выковывания и клеймения этого безупречного легиона состояла в том, чтобы непрестанно совершенствовать умения действовать быстрее, стремительнее, точнее. «А не сам ли ты этого хотел, не сам ли стремился», – вопрошал себя Алексей. «Да», – отвечал его глубинный, замурованный в подземелье души робкий голос. Но кто же знал, что за приобретение тактико-технических характеристик универсального бесстрашного биоробота следует платить отказом от участия в построении своей судьбы? Кто предполагал, что фанатичная преданность хозяину станет важнее преданности своему «Я»? Алексею нравился процесс овладения арсеналом военного человека, его, как и многих молодых людей, захватывало прикосновение к разящему железу, он тайно упивался превращением в современного кентавра. Но вместе с тем внутри него незаметно росло и противоположное чувство, ведь так и самый великолепный солдат становится всего лишь предметом, перестает принадлежать себе, быть цельной личностью. Как хорошо вышколенный бульдог или терьер готов в интересах своего хозяина пустить в ход клыки, так и их готовили применить однажды свои уникальные навыки – в интересах другого хозяина. Этот хозяин, называясь расплывчатым термином «государство», являлся отныне олицетворением высшей, неподвластной влиянию воли, равной Абсолюту. Как-то после долгих размышлений Алексея обдало жаром внезапного озарения: они все уже продали души. Кто-то сторговался за них с самим Господом!

      Но придавленный голос собственного «Я» не был разрушен, он не сдавался и упорствовал, не желая растворять душу в кислоте идеологических абстракций. Разум действовал сообразно сложившимся обстоятельствам, заботясь о выживании тела, всего организма, но его индивидуальность решительно восставала против вероломного присоединения к общей, коллективной душе. Вместе с потерянной свободой упала его самооценка. Алексея неотступно преследовала странная и неведомая доселе