Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях преодоления кризиса. Коллектив авторов

между материальными и виртуальными состояниями рынка.

      В ходе развертывания кризиса всеобщие ощущения и ранее предполагаемые знания поведения рынка сменились непредсказуемыми результатами, полной неопределенностью и неожиданностью. В итоге спровоцирован кризис самой экономической науки: простые экстраполяции и рассуждения о фазах цикла перестали срабатывать; привычные тенденции неожиданно поменяли направления действия и появились новые неизвестные ранее процессы и явления. Выяснилось, что экономическая наука способна только в ретроспективе объяснять случившееся, но не оценить настоящее и, тем более, определить будущее.

      Самая большая проблема экономического кризиса это не его глубина, широта охвата и продолжительность действия и, тем более, не количество обанкротившихся банков, число и сумма невозвращенных кредитов и плохих банковских бумаг[65]. Наращивание количественных характеристик относится к видимым результатам кризиса: движущие силы, условия возникновения и завершения.

      Решение этих задач позволяет определять внутреннее содержание и источники потрясений, а также за внешними обстоятельствами вскрывать сущностные основы кризиса. Чисто внешне современный кризис вызван лопнувшим ипотечным пузырем. Более глубокие обстоятельства проявляются в относительной легкой доступности кредита, которая привела к перекредитованию хозяйства, т. е. состоянию типичному для своеобразного «перепроизводства» кредита. В основе внешних и глубинных обстоятельств кризиса находился сформированный кредитом особый виртуальный мир. За последние пару десятилетий произошел переход к саморазвитию кредита: сформировался рынок кредитов, различных квазиденег и производных инструментов[66], масштабы которых во много раз превысили потребности реального сектора. Кризис устраняет многие несоответствия и ставит кредит на свое место в системе обслуживания хозяйства.

      Кризис обострил необходимость решения задачи по проектированию и строительству новой, устойчивой к циклу экономической системы. Переживаемый «финансовый экстрим» основан на смуте, которая определяется беспорядочностью и бессистемностью и, естественно, строится на непрозрачности рынка. Известно, что хаотичность рынка прекращается с его переходом к четкости и ясности его работы, что также снимает пиковые нагрузки. Дж. Сорос связал данный переход с новой рыночной парадигмой, возникшей в ходе кризиса 2008 года[67]. Для разработки надежной базы преодоления кризиса предстоит решить три главные задачи: создать методологический аппарат исследования циклов, определить движущие силы финансового капитала и создать концепцию креативной глобальной финансовой экономики.

      Построение теоретико-методологических принципов движения финансового капитала в условиях не только кризиса, но и экономического роста позволит перейти к разработке экономической политики

65

В целом по количеству обанкротившихся банков современному кризису еще далеко до кризиса 1929–1933 гг. Даже в 1970-х годах в США было куда больше банковских банкротств и слияний, чем в 2008–2009 гг. Что касается просроченной кредитной задолженности по отношению к активам, то она также еще несравненно ниже, чем во времена Великого кризиса.

66

Накануне кризиса на один доллар реально перемещаемой нефти приходилась торговля различными финансовыми «нефтяными» инструментами на 18–25 долларов; совокупная стоимость акций и облигаций составила 60 трлн долл., что на 20 % превысило мировой валовой продукт (45 трнл долл.); объем рынка производных превысил стоимость фондовых ценностей в три раза.

67

Soros G. The New Paradigm for Financial Markets: The Credit Crush of 2008 and What It Means. Publicaffairs. N.Y., 2009.