40. Руслан Мельников

хватается за бечевку.

      ВЕНИАМИН. Я смогу! Я вспомню!

      ДВОЙНИК. Как, если нечего будет вспоминать? Ты, который хочешь что-то помнить, уже уступил мне время, о котором у тебя не остается воспоминаний. Поэтому я и тяну твою жизнь на себя. Как одеяло. Уже много-много лет тяну.

      Вениамин пытается бороться за бечеву, но запутывается в одеяле и явно проигрывает в этом «перетягивании каната».

      ВЕНИАМИН. Не смей! Оставь!

      ДВОЙНИК. А то что?

      ВЕНИАМИН. Не смей этого делать! Слышишь?

      ДВОЙНИК. А что сможешь сделать ты?

      ВЕНИАМИН. Я…

      ДВОЙНИК. Ты можешь только написать про меня романчик и всячески надо мной поиздеваться, но это будет неинтересная книга. Все книги про меня будут неинтересные и скучные. А про себя тебе писать нечего. Твоя жизнь становится моей.

      ВЕНИАМИН (кричит). Нет! Она моя! Жизнь моя!

      Беспокойно ворочается, но не просыпается Лариса.

      ДВОЙНИК. Твоей жизни почти не осталось. Считай, что ты умер.

      Двойник накидывает на шею Вениамину бечеву, начинает его душить.

      ДВОЙНИК. Тебе уже сорок, а позади пусто. Это пустые сороковины по твоей жизни. Сороковины! Сороковины! Сороковины! (Смеется).

      Вениамин пытается освободиться и в то же время старается не выпустить бечеву из рук.

      ВЕНИАМИН (хрипит). Моя! Не отдам!

      Сцена 3

      Кухня в квартире Вениамина и Ларисы. Стол, четыре стула, холодильник. На столе – нарезанные бутерброды и несколько книг. Вениамин в халате стоит у окна. Пьет чай. За окном дождь, слышны гудки машин. На одном из стульев сидит Двойник, которого не замечают. Двойник тоже пьет чай.

      Входит Лариса в домашней одежде.

      Двойник устраивается поудобнее, как в кресле кинотеатра.

      ЛАРИСА. Завтракать будешь?

      ВЕНИАМИН. Нет.

      ЛАРИСА. Что у тебя на шее?

      ВЕНИАМИН. Не знаю. Наверное, поцарапался во сне.

      ЛАРИСА. Ты кричал ночью. Дети слышали. Таська перед школой спрашивала, что случилось.

      ВЕНИАМИН. Снова дождь.

      ЛАРИСА. Так и не поспал толком. Что-то приснилось?

      Вениамин напрягается, пытаясь вспомнить.

      ВЕНИАМИН. Не помню. Я даже своих снов не помню.

      ЛАРИСА (вздыхает). Опять!

      ВЕНИАМИН. Да, опять. Утро не очень помогает, Лара.

      ЛАРИСА. Мужчины-мужчины… Я иногда поражаюсь, как много значения вы придаете незначительным вещам.

      ВЕНЕАМИН. Пропавшая жизнь – это незначительная вещь?

      ЛАРИСА. Ладно, ладно, не заводись, прости.

      ВЕНИАМИН. Как так получается: вроде жил, а вроде и нет. Непонятно и страшно получается. Сорок лет, а где прожитое? Может, мою жизнь украли, Лара?

      ЛАРИСА. Кто?

      ВЕНИАМИН. Откуда я знаю? Какие-нибудь похитители чужих жизней.

      Двойник тихонько смеется и давится чаем.

      ЛАРИСА. Пишешь фантастический роман?

      ВЕНИАМИН. Да ничего я не пишу. Вообще не могу работать. Раньше в осенний дождь