Последняя одиссея. Джеймс Роллинс

παρ’ ἀκλήρῳ, ᾧ μὴ βίοτος πολὺς εἴη,

      ἢ πᾶσιν νεκύεσσι καταφθιμένοισιν ἀνάσσειν.

      – Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

      Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

      Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый[4].

Призрак Ахиллеса в «Одиссее» Гомера

      Счастлив будет тот, кто прислушивается к словам умерших.

Леонардо да Винчи

      10 декабря 1515 г.

      Италия, Рим

      Художник склонился над мертвой головой. Жуткое украшение стояло посреди стола, насаженное на колышек и идеально освещенное утренним солнцем. Собственно, из-за хорошего света маэстро и предпочел работать в мастерской при Бельведерском дворце. Находясь на священной земле Ватикана, он без малейшего колебания искусно срезал кожу со щеки девушки. Бедняжка чуть не дожила до семнадцатилетия.

      Трагедия, конечно, зато художнику досталась отличная модель.

      Он обнажил тонкую мускулатуру и, щурясь, осмотрел волокна, соединяющие скулу и обвисший уголок рта. Следующий час он осторожно подергивал за них, отмечая движения бледных губ и прерываясь лишь затем, чтобы ловким движением левой руки сделать очередной набросок на листе пергамента. Он отмечал все: ширину ноздрей, складки на щеке и под нижним веком.

      Наконец удовлетворенный, художник с хрустом в спине распрямился и отошел к мольберту. Взял кисточку из конского волоса и присмотрелся к незавершенной левой стороне портрета, лицо на котором навеки замерло в три четверти оборота. Без модели приходилось работать по памяти. Обмакнув кисть в краску, он добавил мазок у нижней губы. Пустил в ход знания, почерпнутые благодаря вскрытию.

      Довольный, отошел на шаг.

      «Вот так-то лучше… намного лучше», – подумал он.

      Двенадцать лет назад, еще когда маэстро жил во Флоренции, богатый купец по имени Франческо дель Джокондо заказал ему портрет молодой супруги, прекрасной и загадочной Лизы. С тех пор художник всюду возил с собой незавершенную работу: из Флоренции в Милан, а оттуда – в Рим. Однако до сих пор не был готов расстаться с ней.

      Микеланджело, выскочка, порой деливший с ним жилье, со свойственной юнцам дерзостью насмехался над такой увлеченностью и нежеланием заканчивать портрет.

      Ну и пусть его.

      Казалось, глаза портрета следят за художником. Кожа девушки на холсте лоснилась в холодном утреннем свете, а угли в остывающем очаге лишь усиливали впечатление.

      «Годы идут, знания растут, и ты получаешься у меня все прекраснее».

      И все же работа была пока не готова.

      За спиной у художника отворилась дверь. Стон петель напомнил о прочих обязанностях, более срочных заказах. Маэстро раздраженно стиснул кисть – в который раз его отвлекают от созерцания этой улыбки!

      Мягкий виноватый тон подмастерья слегка сгладил подпорченное настроение.

      – Маэстро Леонардо, –

4

Цитаты из Гомера даются в переводе В. А. Жуковского.