Меч Господа нашего. Книга 2. Арабская весна. Александр Афанасьев

саркофаг Тутунхамона. Или чего-нибудь еще. Все, что было в Египте до ислама, древнейшая и самобытнейшая культура объявлялась харамом. Дошло до того, что в некоторых пирамидах особо фанатичные закрашивали баллончиком лица людей на фресках.

      Как, оказывается, просто оказалось решить проблему терроризма в долине Фараонов. Нет туристов – нет и терроризма.

      Они зашли в какую-то гробницу… там было пыльно и пустынно. Мустафа еще раз попытался завести разговор про армию, но получил пару уклончивых ответов и больше ничего. Потом – они зашли в другую гробницу, там было еще и темно. Мустафа шел за своим провожатым, который шагал уверенно, очевидно, зная куда идет. И тут – провожатый обернулся и врезал кулаком Мустафе в солнечное сплетение, да так, что у иорданского журналиста искры из глаз посыпались, и свет в глазах померк.

* * *

      Мустафа окончательно пришел в себя в какой-то камере, низкой, темной, пыльной и очевидно не имеющей выхода, кроме того, откуда они пришли. Строители пирамид были загадочными парнями – в обычной пирамиде было полно каких-то отнорков, коридоров, которые никуда не вели и были построены неизвестно зачем. Возможно, в некоторых из них что-то было – но это украли грабители еще до того, когда сюда пришли археологи. Возможно, это были какие-то ловушки. И сейчас – пирамиды были столь загадочными объектами, что с использованием современных пустотных сканеров – то и дело отыскивалось что-то новенькое.

      Луч света светил ему в лицо. Ему было трудно дышать, он подумал, что возможно, у него сломано ребро. Или два ребра.

      – Ну и кто ты такой, черт побери?

      Вопрос был задан на арабском.

      – Я журналист. Иорданской газеты.

      – Чушь собачья.

      На живот ему плюхнулся диктофон. Очевидно отключенный.

      – Ты из этих?

      – Из каких этих, черт побери?

      – Кто на меня донес?

      – Я не знаю, о чем ты.

      – Смотри сюда, шакал.

      Перед фонарем, в луче света появилась рука. В ней был пистолет, настоящий Sig 226 с настоящим коротким, очень современным глушителем.

      – Видишь? Сейчас здесь не так много народа ходит. Тебя найдут через несколько дней, меня в стране уже не будет. Итак… кто тебя послал?

      Мустафа решил рискнуть.

      – Парень, проверь мой бумажник. Там кое-что есть.

      Сказано было по-английски.

      – Чушь.

      Ответ был по-арабски.

      – Я сейчас достану бумажник и протяну его тебе. У тебя есть оружие, у меня его нет. Ты ведь не боишься меня?

      Для любого араба признаться, что он боится – означало потерять лицо.

      Мустафа продолжал говорить по-английски.

      – Хорошо. Только не дергайся.

      Мустафа достал бумажник из кожи, телячьей, а не свиной и протянул его водителю такси.

      – Посмотри за подкладкой. Там есть небольшой шов. Внизу.

      Водитель сделал так, как он сказал. Достал карточку, поднес к свету.

      – И что это значит, черт тебя дери?

      – Это