Ведяна. Ирина Богатырева

чего такой тухлый, Кочерыга? – Рома туркнул его в плечо. – Дежуришь сегодня?

      – Отбываю, – буркнул тот. Взгляд у него был какой-то буддистский, так что Рома догадался, что одним чаем здесь не обходится.

      – П-пылеснуть? – приветливо спросил Петрович, догадавшись, в свою очередь, о его догадке, и кивнул под стол.

      – Не, спасибо. И вы тут того, аккуратней. Сокол реет. – Он кивнул наверх.

      – А мы что? Мы ничего. Чайку? – подал голос Подстрекалкин. Рому опять передёрнуло.

      – Нет. Я пойду.

      – Да к-куда – пойду, чего – п-пыайду сразу? – вступил гостеприимный Петрович. – А ну, к… к… колись, ты чего кислый-то?

      – Я не кислый. Я подквашенный, – сказал Рома.

      – Это с п-пятницы ещё, что ли? С-сылыхали. – И Петрович заржал, ухая всем своим организмом. Подлизайкин мелко, но беззвучно затрясся вместе с ним, и Рома еле сдержался, чтобы не дать ему по башке, как китайскому балванчику – вот уж кто-кто, а Семён-то Василич знал, что в пятницу Рома был трезв, как стёклышко.

      – Нормальное дело, – выдал вдруг Капустин, как будто включился неработавший радиоприёмник, совершенно не в кассу. – Нормальное.

      – Нормальное, – кивнул Рома, вдруг решительно садясь и в упор глядя на Подслухайкина, – совершенно нормальное. Если бы не кран.

      – Что за кран? – спросил Петрович, закладывая в рот катлету.

      – Простой. Операторский. В зале который, – говорил Рома, не сводя глаз с Подглядайкина. Тот лыбился, будто не понимал, что к чему. – Начальству он вдруг очень нужен стал. Висел себе, висел два года…

      – Так и чего? – жуя, продолжал Петрович.

      – Ничего. От меня теперь хотят, чтобы он как-то заработал. В смысле, чтобы его как-то использовали. Кран. – Рома помолчал, буравя Подслухайкина глазами. Тот продолжал улыбаться. – Вот и думаю я: кто им эту светлую мысль подсказал? – припечатал Рома.

      – Да кто бы? А что бы не сами… – начал было Петрович, но его неожиданно перебил Поддавайкин:

      – А матушка-то ваша как? – брякнул он. Рома опешил.

      – А тебе что?

      – Так. Интересно. Как она? Пишет? Нет ли тоски по родным, так сказать, берёзам?

      – Не понял. – Рома действительно его не понимал: почему вдруг Подстрекайкин так резко переключил тему и к чему он клонит.

      – Ну как же. Сыˊночка-то не выдержал, вернулся. Может, ностальгия или как там?

      – Ты вообще о чём? – прямо спросил Рома.

      – Ну как же, – повторил Семён Василич. – Семья – святое дело. А то ты тут, она там. Нехорошо получается.

      – Где – там? – Рома чувствовал, что тупит. Он прямо слышал, как прокручиваются в голове вхолостую какие- то шестерёнки.

      – В Соединённых Штатах Америки, я так полагаю, – спокойно ответил Подстрекайкин и хлебнул чаю.

      И шестерёнки щёлкнули, сцепились одна с другой – Рома всё понял. По приезде Семён Василич постоянно расспрашивал его про Штаты, как там и что. Он Роме сразу был несимпатичен, да и вообще рассказывать о прошлой