Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года. Филипп Голиков

далеко не однозначную реакцию у ряда сотрудников Разведуправления. При этом они не всегда были объективны – здесь, скорее всего, срабатывал корпоративный «дух» и замкнутость разведывательного сообщества. Так, М. И. Полякова, сама относительно недавно пришедшая в разведку (в 1932 г.), но, правда, имевшая за плечами одногодичную нелегальную командировку в Швейцарию (в 1936–1937 гг.), охарактеризовала Ф. И. Голикова следующим образом: «Это был неплохой вояка, но совершенно не понимающий специфики нашей работы. Сталина он очень боялся. Работать стало трудно. Мнение Сталина для начальника разведки значило больше, чем донесения собственной агентуры. Когда Кегель (наш человек в немецком посольстве в Москве) за несколько часов до войны в очередной раз подтвердил точную дату нападения немцев, Голиков собственной рукой написал на этом донесении: “Видимо, дезинформация…”»[22].

      Насколько М. И. Полякова была права и объективна в своих оценках? Разве она обладала всей полнотой информации, которая проходила через начальника РУ ГШ КА? Нет. Она занималась только своим важным, но достаточно узким участком работы, будучи старшим помощником начальника одного из отделений одного (выделено мной. – О.К.) из отделов РУ ГШ КА, отвечавшего за организацию разведки в нескольких европейских странах. Рассуждать в послевоенное время о том, что сделал и что не сделал начальник Разведупра накануне войны, достаточно легко и безопасно…

      Любопытно также, что предыдущего начальника Разведуправления М. И. Полякова характеризовала несколько по-иному: «Проскуров – человек еще молодой, прошедший Испанию, не имевший понятия о нашей работе, но умный, способный и серьезно относившийся к делу, старавшийся изучить и освоить его… Проскуров быстро входил в курс дела, становился талантливым руководителем»[23].

      По приведенным цитатам видно, что отношение Поляковой к Проскурову гораздо более лояльное, чем к Голикову, хотя уровень военного образования у генерала Голикова был выше и позволял осуществлять руководство Разведывательным управлением, невзирая на его специфику. Другое дело, что Голиков с высоты своего опыта был, вероятно, и гораздо жестче с подчиненными, что могло вызвать естественную неприязнь. Проскуров же подвергся репрессиям, и это также добавило сочувственных ноток в характеристику, данную ему М. И. Поляковой.

      Другой бывший сотрудник Разведуправления, в описываемый период подполковник, В. А. Новобранец в 1950–1960-е гг. писал: «Близко соприкасаясь по работе, почти ежедневно бывая на докладе, я изучал нового начальника Разведупра. И у меня сложилось тогда о нем определенное мнение. […] На лице всегда дежурная улыбка, и не знаешь – то ли потому, что хорошо доложил, то ли потому, что доложил плохо. Я не заметил у него проявлений определенного своего мнения. Давая указания, он говорил: “Сделайте так или можно так…” Уходя, я так и не знал, как же сделать. Если я делал по своей инициативе или по его указанию, но неудачно, он всегда подчеркивал: “Я вам таких

22

Цит. по: Колпакиди А. И. Указ. соч. С. 78.

23

Цит. по: Алексеев М. Указ. соч. С. 620.