Аттестатор. Кирилл Казанцев

сочувственно произнесла она. – Вы уж извините за причиненные неудобства. Понимаете, автоматическая централизованная система кондиционирования сломалась, а ремонтники не скоро приедут. Но вы не волнуйтесь. Я могу сейчас сбегать и вентилятор принести. Увы, не новый, так как я их уже другим пациентам раздала, а старый, советского производства, который у нас на посту стоит. Ну, такой с металлическим пропеллером, без защитного кожуха. Кстати, не хуже импортных дует. Так что – нести?

      – Вентилятор? – напряженно переспросил капитан и сам не понял, почему это слово вызвало у него такое отторжение. – Послушайте, девушка, тут у меня такая проблема… даже не знаю, как вам сказать…

      – Вы не стесняйтесь, говорите. Что вам надо? Нижнее белье в стирку отдать, носки?.. – затараторила юная особа.

      – Да какое, на хрен, белье? – раздраженно оборвал ее Волошин. – У меня с памятью что-то непонятное. Никак не могу вспомнить, как я здесь оказался. А главное – что со мной произошло?

      Девушка озадаченно хмыкнула себе под нос и ответила:

      – К сожалению, ничем помочь не могу. Когда вы поступили – не моя смена была. Людка дежурила. Вот завтра у нее и спросите, или у хирурга, – и, не подумавши, ляпнула: – Но, судя по вашему лицу, вы попали в настоящую передрягу. Такое ощущение, что вам его ножиком искромсали, – правда, сразу же спохватилась: – Ой, извините, ради бога. В общем, я за вентилятором побежала, – и она скрылась в коридоре.

      Через несколько минут медсестра вернулась с обещанным совдеповским вентилятором. Но переступать порог платной больничной палаты так и не решилась – замерла в дверном проеме и часто захлопала ресницами. Растерялась, в общем. Еще бы не растеряться. Капитан стоял на коленях перед раковиной и держал в окровавленном кулаке осколок разбитого зеркала. В нем отражался уродливый монстр, настоящее чудовище Франкенштейн.

      Все лицо Волошина буквально бугрилось от хирургических швов. Более того, оно было неоднородного цвета, отчего складывалось впечатление, что его сшили из кусочков кожи, взятых с разных частей тела. И с каких именно, опер уже догадывался. Не зря же вся его задница была заклеена пластырями.

      Вдруг медсестра чихнула, чем привлекла к себе внимание мента. Капитан зыркнул на девицу, державшую в трясущихся руках вентилятор. И тут у него в мозгу что-то щелкнуло. С этим щелчком к нему стала возвращаться память. Сначала из ее глубин всплыл прикованный наручниками к батарее Сергиенко. Потом эмоциональный телефонный разговор с любовницей. А затем вновь тот же Сергиенко, который ткнул ему в лицо…

      – Вон! Катись! Убирайся вместе со своим чертовым вентилятором! – заорал он на остолбеневшую девушку.

      Та испуганно передернула плечами и поспешила ретироваться. Волошин же еще раз глянул на свое отражение в осколке зеркала, прикусил до крови залатанную хирургом щеку и озлобленно прошипел:

      – Сергиенко – ты труп!..

      Утром следующего дня к капитану наведался майор Петрогородцев – бывший