Сердце твари. Наталья Караванова

перевязана, повязка закрывает левый глаз. На правой щеке длинная ссадина. То ли след падения, то ли чьих-то когтей. Парень был в сознании. Единственный глаз настороженно следил за каждым шагом тех, кто находится в комнате.

      – Я побуду здесь, – сказал Дальгерт.

      Женщина молча кивнула, вышла. Даль подошел к постели.

      – Ты…

      Из-под одеяла выпросталась рука, но тут же безвольно свесилась. На ней тоже была повязка, и на бинтах – следы свежей крови.

      – Да, я. Тихо.

      – Предупреди своих, – заторопился раненый. – Предупреди… надо, чтобы кто-то сходил…

      – Кто на тебя напал?

      – Собаки… стая. Я не мог отбиться… их нельзя убить… страшно…

      Даль пресек попытку раненого оторвать голову от подушки. Тот пожаловался:

      – Больно…

      – Лежи, не двигайся. Когда это случилось? Ты шел обратно?

      – Я нес письма… тебе был пакет… они не лают, Даль. Они нападают сразу… и они не дышат. Они мертвые…

      Внезапно он схватил Дальгерта за руку.

      – Я не брежу! У них стальные зубы и щитки на груди… и на лбу…

      – Я знаю. Спокойно! Тебе нельзя так…

      – Мне все можно, я скоро умру.

      – Откуда ты знаешь?

      – Подними одеяло и посмотри, что там… от меня осталось. Лекарь… снял боль, но сказал, что ненадолго. Сказал, что у меня мало времени…

      Парень зажмурился и несколько минут лежал так, тяжело дыша.

      – Я думаю, тот лекарь – он не простой. Он маг… иначе я бы… не смог с тобой говорить. Уже. Плохо видно. Ты здесь?

      – Да.

      – Не уходи.

      – Я останусь. Скоро придет священник. Говоришь, был мне пакет…

      Раненый поморщился:

      – Не надо. Я не хочу. Останься ты.

      – Я здесь.

      – Хорошо.

      Подумал и добавил:

      – Если потеряю сознание и буду бредить… я могу тебя выдать.

      Может выдать, это правда. Даже не в бреду. Если священник спросит на исповеди…

      – Знаю.

      – Не жалей.

      – Мне нужно письмо. Ты сказал, что нес письмо.

      – Было… оно там, наверное. У Спи-камня. Я не помню, как меня нашли. Темно…

      Дальгерт спросил:

      – Окошко открыть? Здесь душно.

      – Открой…

      Помолчали. Раненый кусал губы, сглатывал. Глаза его были прикрыты. Дальгерт подумал, что он уже без сознания. Но нет.

      – Даль, не надо ждать… ты же понимаешь… я все равно умру.

      Дальгерт на секунду представил, что душит раненого подушкой.

      Те, кто от корней Тарна, знают лучше прочих – человеческая жизнь бесценна. Мертвые не возвращаются. И потому нельзя убивать. Ни врага, ни чужака, ни тяжелобольного, ни раненого. Человек или сам выбирает смерть, или смерть выбирает его – и уводит своими тропами. Однако он давно уже не тот мальчик, которого впервые привели в Горное Убежище и рассказали о дальних силах, о великом Равновесии, его Богах, Хедине и Ракоте, о духе Познания, о Хаосе и магах с острова