Подвиги Геракла. Агата Кристи

яду – средство, при помощи которого его ввели.

      – Но, допустим, месье Пуаро, что он не имеет с этим ничего общего, совсем ничего…

      – В этом случае, – пожал плечами Пуаро, – его оправдают.

      – Есть нечто такое, о чем я должна была рассказать вам раньше, – медленно произнесла медсестра Гаррисон, – но я не думала, что в этом есть что-то такое. Это было просто странно.

      – Я знал, что там было еще что-то, – сказал Пуаро. – Лучше расскажите мне все.

      – Ничего особенного. Просто однажды, когда я спустилась за чем-то в аптеку, Джин Монкриф делала что-то довольно… странное.

      – Да?

      – Это звучит так глупо… Просто она что-то клала в коробочку для пудры, в розовую коробочку с эмалью…

      – Да?

      – Но она клала в нее не пудру, не пудру для лица, я имею в виду. Она пересыпала в нее что-то из бутылочки, которую взяла из шкафа с ядами. Когда она увидела меня, то вздрогнула, закрыла коробочку и сунула ее в свою сумку, а потом быстро поставила бутылочку в шкаф, чтобы я не увидела, что это такое. Это ничего не значит, конечно, но теперь, когда я узнала, что миссис Олдфилд действительно отравили… – Она умолкла.

      – Вы меня извините? – произнес Пуаро.

      Он вышел и позвонил детективу-сержанту Грею из полиции Беркшира. Потом вернулся, и они с медсестрой Гаррисон сидели молча.

      Сыщик мысленно видел лицо девушки с рыжими волосами и слышал ее ясный, категоричный голос: «Я не согласна». Джин Монкриф не хотела вскрытия. Она привела вполне разумное оправдание, но факт остается фактом. Компетентная, умелая, решительная. Влюбленная в мужчину, связанного вечно жалующейся женой-инвалидом, которая могла прожить еще много лет, так как, по словам медсестры Гаррисон, была не так уж нездорова…

      Эркюль Пуаро вздохнул.

      – О чем вы думаете? – спросила медсестра Гаррисон.

      – Я думаю: «Какая жалость».

      – Я ни на миг не поверю, что он знал об этом, – сказала медсестра Гаррисон.

      – Да, – согласился Пуаро. – Уверен, что он не знал.

      Дверь открылась, и вошел детектив-сержант Грей. У него в руке был какой-то предмет, завернутый в шелковый носовой платок. Он развернул его и осторожно положил на стол. Это была ярко-розовая пудреница с эмалью.

      – Это та самая пудреница, которую я видела, – подтвердила медсестра Гаррисон.

      – Найдена в самой глубине выдвижного ящика бюро мисс Монкриф, – сказал Грей. – В саше для носовых платков. Насколько я вижу, на ней нет отпечатков пальцев, но я буду осторожен.

      Взяв в руку платок, он нажал на пружинку. Пудреница открылась.

      – Это вещество – не пудра для лица, – сказал Грей. Затем окунул палец и осторожно попробовал его на вкус, взяв на кончик пальца. – Никакого особого вкуса.

      – Белый мышьяк не имеет вкуса, – заметил Пуаро.

      – Его сейчас же отправят на анализ, – сказал Грей и посмотрел на медсестру Гаррисон. – Вы сможете поклясться, что это та самая пудреница?

      – Да. Я уверена. Это та пудреница, которую я видела у мисс Монкриф в аптеке примерно за неделю до смерти миссис Олдфилд.

      Сержант Грей