И ад следовал за ним: Приключения. Михаил Любимов

родину, а затем – в лагерь.

      Характеристика Берты: полная, голубоглазая блондинка, по натуре веселая и общительная, на контакт пошла очень легко, резко отрицательно относится к фашистам, поддерживает демократию в Европе, католичка. На политические темы мы с ней не разговаривали.

      После возвращения из лагеря я получил от нее письмо из Бельгии, о чем доложил куда следует, и некоторое время мы переписывались на немецком языке. Она сообщала, что вышла замуж, потом развелась, оставшись с двумя детьми и старой матерью. Несколько лет от нее не было писем, год назад снова пришло письмо, в котором она сообщала, что уже целый год работает в Лондоне”.

      Далее уже умозаключения самого Алекса.

      “С учетом того, что «Берта» работает шифровальщицей бельгийского посольства в Лондоне («Пасечник» об этом не знает), считаю целесообразным нацелить «Эрика» на ее разработку и вербовку, используя для этого расписку, которую в свое время Берта написала под давлением нашей военной контрразведки после раскрытия ее связи с Пасечником. В расписке она дает обязательство тайно сотрудничать с любыми организациями Мекленбурга. Дала она расписку под угрозой, что в противном случае ее не выпустят в Бельгию”.

      Таков был короткий рапорт Алекса, исполненный год тому назад после поездки на родной электричке. Начальство дало добро, и, вернувшись в Лондон, я перебросил все это дельце Генри.

      …Вот, наконец, и Генри, высокий, как жердь, в темном пальто, с огромным зонтом в руке. Опоздание на пятнадцать минут, сделаем деликатный втык. Пока за ним никого не видно, но порядок есть порядок, будем придерживаться условий связи и проведем контрнаблюдение. Вот он остановился у магазина “Сойерс” и дал сигнал (поправил шляпу). Сейчас еще десять минут пилить за ним в эту мерзкую погоду. Слава Богу, вроде все чисто. Вышло у него или нет? Если вышло, то это дело стоит обмыть: симфония “Бемоль” от пианиссимо переходит к крещендо. Гип-гип-ура!

      Два идиота под дождем, вокруг ни души. Кому в голову придет бродить сейчас по улицам, кроме грабителей и шпионов. Ладно, потопали! А дождь как из ведра, карамба!

      …Вернувшись из провинции, я засел за дело Генри, которое порядком подзабыл, и визитировал Архивы, обаяв своей прелестной улыбкой сгорбленную даму с мучнистым лицом и ботаническим именем Розалия – часто вздыхала она по ушедшим тридцатым годам, когда все работали по ночам, лопались от избытка бесовской энергии (“все ответственные сотрудники были такие молодые! А женщин в учреждении работало совсем мало…”) и делились ею с окружающими.

      Впрочем, все мои искания по делу “Берты” увенчались крошечным жемчужным зерном: случайно промелькнула информация, что голубоглазая блондинка подрабатывала в Лондоне на машинке и давала об этом объявления в газету “Гардиан”. С этой зацепки Генри и начал…

      За два дня до возвращения на поля сражений я пригласил на традиционную прощальную трапезу Челюсть и его помощника Чижика, человека не шибко мудрого, но честного