В ролях (сборник). Виктория Лебедева

и охи понемногу утихли, мать собрала на стол, и теперь, под самогончик, под домашнюю картошечку и соленые огурцы, поуспокоившийся Гербер самым подробным образом рассказывал о сегодняшних приключениях, а мужики хохотали. Гербер, легкий человек, в конце концов стал смеяться вместе с ними. Только Юркина мать за весь вечер даже не улыбнулась ни разу, она гремела посудой у рукомойника и внимательно прислушивалась к мужскому разговору.

      – Ну, ты даешь! Не ожидал! Я к нему, как к старшему товарищу, а он… а он тут… ну, не могу! – веселился Юрка.

      – Да кто ж ее знал, что она девица еще? Кабы тебе такая богиня сама дала, отказался бы, что ли? Поди попробуй. Спорим на что хочешь, не удержался бы!

      – Да… Любка – девка видная, – поддакнул Макар Иваныч. – Эх, ребятки, где мои двадцать лет?..

      – Уж ты бы помолчал, кобелюка старый! – сердито сказали от рукомойника и угрожающе звякнули тарелками. Макар Иваныч на жену даже не оглянулся.

      – Вот уж никогда бы не подумал, что Любка девица еще, – удивлялся Юрка. – Она же с Миролетовым гуляла. Года два, если не больше. Да, кстати, видел бы ты этого Миролетова. Башка – во, кулачищи – во! Дружки его – это цветочки еще. Застань тебя с Любкой сам Миролетов, ты бы костей не собрал. И никакой бокс не помог бы.

      – Да что Миролетов, – поежился Гербер. – Видел бы ты лицо ее матери, когда она нас застукала!

      (Тут Гербер уморительно и довольно похоже скривился, вытаращил удивленный здоровый глаз.)

      Юрка и Макар Иваныч снова покатились со смеху.

      – Ну… И что ж ты сделал?

      – Что сделал, что сделал… Предложение сделал.

      – Что-о?!

      – А что мне, по-твоему, оставалось? Я без штанов, у нее юбка выше головы задрана… Поймали, так сказать, с поличным…

      – И что ж ты теперь делать думаешь?

      Гербер пожал плечами.

      – Может, уехать тебе? – предложил Макар Иваныч. – Сегодня же и поезжай, с машиной я договорюсь.

      – А… – Гербер обреченно махнул рукой. – Паспорт-то у нее остался.

      – У кого, у Любки?

      – Да не… У матери. Отдал, дурак, с перепугу.

      – Ай да Алексеевна! Ей пальца в рот не клади! – восхитился Макар Иваныч.

      – Может, сходить? Попросить по-хорошему? – осторожно предложил Юрка.

      От рукомойника снова послышался грозный звяк посуды. Вытирая руки о сизое вафельное полотенце, Юркина мать вразвалочку подошла к столу. Подошла и полотенцем об стол как хлестнет:

      – Что регочете, кобели проклятые?! Все вы, поганцы, на одну мерку. Дело сделали и на попятный! А баба – вертись как хочешь. И ты, хрен старый, туда же. Чему молодежь учишь?

      – Ну, мать разошлась! – усмехнулся Макар Иваныч.

      Но она эту реплику мимо ушей пропустила, обратилась прямиком к Герберу.

      – Ты, – говорит, – Гербер, человек молодой, образованный. А Любаша – девка хорошая, хозяйственная. А и женись, чего же не жениться? Сколько тебе лет, двадцать пять?

      – Двадцать шесть.

      – Ну вот, двадцать