Субмарин. Андреас Эшбах

Плавает-Быстро, но вдруг его руки резко замирают.

      – Что такое? – спрашиваю я.

      Он смотрит на меня с сомнением:

      – Тебе это вообще интересно?

      – Ну конечно, – отвечаю я. – Почему же нет?

      – Ты Посредница, обещанная нам в пророчестве, – объясняет Плавает-Быстро и отводит взгляд. – Разве тебя могут интересовать заботы простого разведчика?

      Я закатываю глаза. С тех пор как мы познакомились, я уже раз десять объясняла ему, что думаю по поводу этого его «Ты обещанная нам Посредница» (это полная чушь), но он опять за свое.

      – Просто расскажи, – говорю я. – Если что-то будет не по мне, молчать не стану.

      Плавает-Быстро ухмыляется.

      – Верно, – замечает он. – Молчать ты не будешь.

      И он издает звук, отдаленно напоминающий мой крик «Эй!».

      – Вот именно, – соглашаюсь я.

      Плавает-Быстро делает несколько сумбурных жестов, и я отшатываюсь, потому что он всё еще держит в руке острый, как бритва, нож из лучшей, не ржавеющей в морской воде стали.

      – Я ужасно хочу познакомить тебя с Всегда-Смеется, – воодушевленно заявляет он. – Надеюсь, она хорошо себя чувствует. Я просто немного волнуюсь, понимаешь?

      – Кто это, Всегда-Смеется? – спрашиваю я.

      – Моя жена, – отвечает он. – Она беременна. Это наш первый ребенок. Белый-Глаз говорит, что ждать осталось недолго. Надеюсь только, что у него будет дыхание…

      Как раз в такие моменты мне и кажется, что язык жестов субмаринов слишком далеко ушел от того языка жестов, которому научили меня. Вот, например, что он хотел сказать этим «будет дыхание»?..

      Я моргаю.

      – А Белый-Глаз – это кто?

      – Наша старейшина. Всё племя слушается ее. Она родила семерых детей, так что она знает, о чем говорит.

      Ага, значит, кто-то вроде предводительницы. Может быть, я всё-таки понимаю его, хотя бы немножко.

      – Наверное, Всегда-Смеется пришлось тяжело, когда тебя поймали, – предполагаю я. Мне не терпится взглянуть на женщину, которую он выбрал. До сих пор Плавает-Быстро казался мне одним из тех, для кого семейные узы – не повод пренебрегать остальными женщинами.

      – О да, – кивает он и широко распахивает глаза. – Она была очень рада, когда я вернулся. И сказала, что больше всего хотела бы сама отправиться за мной на сушу! – Он смеется. – Представляю себе, как это было бы, с ее огромным животом…

      – Она может выходить на сушу? – спрашиваю я. Способность дышать воздухом среди субмаринов выражена очень по-разному. Мой отец мог находиться на суше около полутора часов, так записала в дневнике моя мама. Плавает-Быстро, напротив, весь посинел, пока мы вели его к морю из аквариума, в котором его держал Джеймс Тоути, а путь занял всего-то минут пять.

      Плавает-Быстро качает головой.

      – Ненадолго, как и я. Однажды она вышла на берег и сорвала с дерева какой-то плод… – Он пытается описать этот фрукт, и я думаю, что он имеет в виду яблоко. – У него был очень странный вкус, слишком сладкий!

      Это