Самые темные дороги. Лорет Энн Уайт

Голливуд, здравствуй, Лос-Анджелес, я иду!

      Она садится на место водителя. Она улыбается ему.

      Но его лицо остается мрачным. Льдисто-голубые глаза смотрят недобро. Когда он выезжает на дорогу, ее настроение меняется. Она смотрит, как он ведет машину. Его обветренный профиль напоминает ей жесткие выступы хребта Марбл-Маунтинс, на который она любит смотреть, когда заходит солнце.

      Наверное, она будет скучать по горам.

      Его руки крепко сжимают рулевое колесо. Закатанные рукава открывают загорелые предплечья. Волоски на них выцвели и побелели после целого лета работы на ранчо. Даже в его густых, темных волосах появились светлые пряди.

      «Автомобиль пахнет им», – думает она. И сеном. И пылью. Все покрыто тонким слоем пыли, изнутри и снаружи. Это из-за сухих грунтовых дорог. Хотя уже конец сентября, снова наступило тепло, и в опущенные окошки, когда они приближаются к автостраде, веет запахом шалфея и навоза. Индейское лето. Последние теплые дни перед приходом зимы, которая сжимает бьющееся сердце городка ледяной хваткой.

      «В Калифорнии всегда теплые зимы, – хочется ей сказать. – Теперь этот город может задохнуться под снегом и льдом, мне все равно».

      – У тебя есть деньги? – спрашивает он, не глядя на нее.

      Она испытывает внезапный укол беспокойства.

      – Да. – И немало. Но ему не положено знать об этом.

      Песня на радио сменяется другой, более скорбной и тоскливой. Мимо громыхает автотягач с прицепом.

      – У тебя есть все, что тебе… нужно?

      – Тебе-то какое дело? – раздраженно фыркает она, потому что он нарушил ее настроение. – Какое тебе дело до того, что у меня есть и чего нет?

      Он сердито смотрит на нее. Гнев в его взгляде пронзает ее душу; его сила давит ей на грудь и затрудняет дыхание. Она тянется к сигаретам, закуривает и выдыхает дым в окошко.

      – Ты не должна так себя вести.

      – Иди ты к черту. Все кончено. Вряд ли для меня будет иметь значение, что ты еще скажешь.

      Он едет в молчании и через некоторое время снова смотрит на нее. На этот раз она видит боль. Парень в большой беде, и это пугает ее.

      – Ты можешь ехать быстрее? Я не хочу пропустить автобус.

      Когда они огибают поворот, она видит Тревора, ждущего под знаком остановки автобуса Renegade Bus Line. Он в черных джинсах и черном кожаном пиджаке. Его рюкзак валяется в пыли у его ног.

      – Какого дьявола? – Он тормозит и гневно смотрит на нее. – Что здесь делает этот ублюдок?

      – А тебе-то что?

      Он моментально сворачивает с дороги и едет по грязной обочине, едва не опрокидывая Тревора, который отважно стоит на месте и не двигается ни на дюйм. В последний момент он так резко тормозит, что она дергается вперед вместе с поясом безопасности; потом ее голова откидывается назад и ударяется об охотничье ружье в ружейной стойке за ее спиной.

      – Господи!

      – Скажи мне, что он здесь делает! – Он протягивает руку и выхватывает сигарету у нее изо рта.

      – Эй, придурок! – Она тянется за сигаретой.

      Он