Дневник Саши Кашеваровой. Марьяна Романова

не успела сделать предновогоднюю «зачистку территории». Однако намерения такие были – поэтому я вывалила на пол все вещи из шкафов, и одежного, и книжного.

      Воображение рисовало хваткую хозяюшку, которая, убрав волосы назад с помощью старой теннисной повязки, за считаные часы превращает логово богемного раздолбая во дворец мистера Проппера. Знаете – как показывают в передачах вроде «школы ремонта». Иллюзия простоты.

      Результат был предсказуемым – повозившись с уборкой пару часов, я устала и потеряла к наведению уюта интерес.

      Вот тогда я и отправилась в свой любимый бар.

      Где меня ждало неожиданное и обидное разочарование – «мой» столик у окна был занят. Столик, за которым я провела столько часов, выпила столько рома, съела столько печеных яблок и написала столько текстов, цепляющих за «живое» и бездарных.

      Занят. Каким-то незнакомым мужиком, даже не из завсегдатаев.

      Бармен Василий поймал мой взгляд и с извиняющейся улыбкой пожал плечами. Я подошла к нему и закурила.

      – Вася, кто это?

      – Хрен его знает, – меланхолично отозвался тот. – Главное, что добросовестно оплачивает счет. А больше мне о нем ничего не интересно.

      – Но ты же понимаешь, что у меня трагедия? – я глубоко затянулась, – Может быть, именно этот столик – мой фетиш. Сделай что-нибудь.

      – Не могу же я человека выгнать, – почти равнодушно сказал он, протирая стаканы.

      – Тогда я сама. Не обессудь.

      – Кашеварова! – только и успел он воскликнуть мне вслед.

      Я подошла к столику и решительно грохнула на него увесистую сумку. Не знаю, почему так получается, но моя сумка всегда словно кирпичами набита. Пять килограммов минимум, и это только самое необходимое – ноутбук, косметичка, телефоны, ключи, книга, флакон духов.

      – Знаете, это вообще мой столик.

      Мужчина удивленно посмотрел на меня. Ему было лет сорок – может быть, сорок пять. Милое усталое лицо, серые глаза за стеклами дорогих очков, морщинки человека, который много улыбается. Кашемировый свитер, обручальное кольцо. Перед ним стоял высокий стакан с глинтвейном.

      – Что значит «ваш столик»? – нахмурился он.

      – Ну просто… Черт, глупо, наверное. Просто я сюда очень часто хожу и всегда сижу именно на этом месте. А сейчас – первое января, в баре нет никого, кроме нас двоих, и из всех незанятых столов вы выбираете именно «мой».

      – Вот оно как, – улыбнулся мужчина. – А как вы посмотрите на то, чтобы вместе выпить? Раз уж так все вышло, а? Праздник все-таки…

      Я покосилась на Василия, который, встретив мой взгляд, возвел глаза к потолку: мол, опять эта Кашеварова ищет на свою пятую точку сомнительных приключений. Незаметно показала ему язык.

      Терять мне было уж точно нечего, а мужчина казался вполне милым – во всяком случае, для того, чтобы скоротать вместе несколько посленовогодних часов, когда окружающий мир кажется таким пустым. Я уселась напротив и сделала бармену знак: мне все как обычно.

      – Меня зовут