Снежный ангел. Гленн Бек

у двери в мастерскую, почти касаясь притолоки белоснежной шевелюрой. Несмотря на немалый рост, он как-то съежился, стал ниже с последней нашей встречи.

      – Не знаю, что мне с ними делать, с этими тканями. Ее-то больше нет… – Он почти виновато оборвал себя.

      А я еще надеялась, что смогу держать себя в руках! Как бы не так, увидела его и – сломалась, громко всхлипнула и не смогла сдержать слезы.

      – Ох, Рэйчел, – Макс протянул ко мне руки.

      – Мне так жаль, – уткнувшись ему в плечо, пробормотала я.

      – Чего тебе жалко?

      – Что раньше не пришла. Я хотела прийти на похороны Елены… – Я задохнулась. Какой ужас! Елену похоронили, а я даже не простилась с ней. Мне нужно было оправдаться скорее перед самой собой, чем перед Максом. – У Сайруса была работа и…

      – Ничего, все нормально, – сказал Макс.

      Нет, не нормально. Совсем не нормально!

      – Мне следовало быть там.

      – Ты здесь. И это главное.

      «Ты здесь». Его слова гулко прогрохотали в пустоте, которую высекла у меня в душе смерть Елены. Но первая трещина, вероятно, пролегла задолго до этого. Быть может, к ее появлению приложила руки Бев, а потом мой малодушный отец углубил ее своим молчанием. Может быть, Сайрус потрудился над ней, превратив в каверну, звенящую обвинениями и упреками в мой адрес. Их много там накопилось: «Ты безвольная», «Ты уродина», «Ты противная, никчемная тупица».

      Может, Бев была права и Сайрус имеет все основания продолжать ее оскорбительный монолог? Может, я именно такая и есть? Но в кольце рук старого Макса я была другой.

      – Да, – сказала я. – Теперь я здесь.

      Это стало началом.

      Глава 2

      Рэйчел

      1 октября

      Лили появилась в задней комнате «Ателье Эдем» ровно в половине четвертого – на лице ухмылка, которую она старательно прятала, в руке кленовый лист совершенной формы.

      – Ух ты! – выдохнула она, оглядывая рулоны материй и принюхиваясь к непривычному запаху.

      – Только ничего не трогай, – предупредила я и, закрыв уставшие глаза, припала к кружке с кофе. – Я тебе сама потом наберу каких-нибудь лоскутков, если захочешь, и научу сметывать.

      – Правда? – обрадовалась Лили.

      – Конечно, малыш. Но все придется оставить здесь. Домой брать нельзя. – Как печально это звучало после долгого, безмятежного дня в ателье у Макса. Я потрясла головой, отгоняя тревожные мысли. – Как в школе?

      Лили повела плечами, рюкзак соскользнул на пол. Лили отфутболила его в свободный угол.

      – Нормально, – рассеянно сказала она. Потом глянула на лист у себя в руке. – Ах да. Это тебе. Красивый, правда?

      Сжав черешок двумя пальцами, я покрутила лист перед глазами. Как звезда с пятью лучами, словно только что из-под пресса. Самым замечательным был цвет – ярко-красный, глубокий, ровный от кончика крепкого черешка до тонких, изящных зубчиков.

      – Очень красивый. – Я улыбнулась.