Последняя среда. Литература о жизни (Тема номера: Украина). Коллектив авторов

ь стихи и прозу. Но, что называется, литературный процесс – это не к нам. «Разобрали поэта Кубышкина, том второй и шестой Кочерыжкина, альманах «Обгоревший фитиль»… – пусть этим занимаются другие. Тем более, что этих других хватает. Поэтому единственный критерий по отношению к публикуемым материалам – их содержание. Публиковались ли они раньше, в каком году были написаны, кто их автор (естественно, при получении его согласия на публикацию) – дело десятое. Из всего этого вытекает тематический принцип организации журнального номера. Вокруг заявленной темы и будет развиваться разговор. Для первого номера мы выбрали тему «Украина». Первый номер журнала во многом состоит из текстов, написанных самими членами его редколлегии. Это обстоятельство вынужденное. По двум причинам. Во-первых, мы не проводили никакой информационной кампании, считая, что само по себе появление нового журнала не есть особо интересный информационный повод. Во-вторых, хотели задать общее направление журнала, совпадающее, что естественно, с нашими личными взглядами и предпочтениями. В будущем мы, конечно, не предполагаем печатать преимущественно себя любимых. Наша цель – создать сообщество открытое, не обращая внимания на литературные кланы и тусовки. Для того, чтобы напечататься у нас, помимо желания или согласия автора, существует всего лишь одно дополнительное условие: нам должен быть интересен этот материал, пусть даже мы с ним и не согласны по существу. Нам можно предлагать прозу, поэзию etc, но основным содержанием журнала мы хотим сделать критические статьи и эссеистику. Словом, милости просим авторов и читателей. Тем более, что уже достаточно давно эти две категории почти совпадают.

      поэзия

      Алексей Зарахович (Киев)

      Выбор

* * *

      Украина, ты ждешь стихов

      Ждешь веселых до срока дел

      Очарованных чумаков

      Переливчатых женских тел

      По Днепру за степной лиман

      Пересыпется чешуя

      Ходит рыба-налим в капкан

      Есть у рыбы-налим стезя

      Мимо черных ям, что ко дну

      Мимо синих гор, что все дым

      Украина, тебя одну

      Научился любить налим

      И покуда его несут

      На плечах своих рыбаки

      Видит родины красоту

      Видит сети и челноки

      Украина, каких врагов

      Ждешь до срока, считая дни? —

      Ходит рыбы налим остов

      Гладят рыбу налим угли

* * *

      Любимая, так холодно – апрель

      Играет солнце в зайчика и волка

      И с жизнью продлевает канитель

      И кажет звезды на краю колодца

      Вот звездочет – зачем он среди звезд

      Вне отдалений и скупых расчетов

      А вот поэт – зачем он не поет

      В преддверьи чувств, в предчувствии полета

      Любимая, не мне тебя будить

      Минуют не года – минуют жизни

      Отчизна, но какая из отчизн

      Отчизн так много, остаются числа

      И длится ночь… На линии одной

      Луна и ты, и никакой преграды

      Заламывая мир над головой

      Вышагивать у мира за оградой

      Что выбор мой, когда повсюду ты

      Украина, окраина Орды

      Проза

      Ольга Ильницкая

      Убей своего мадьяра

      Папа говорил на тарабарском языке. Папа был в гипогликемической коме. В вене его торчала игла, толстый дядя в белом халате вводил глюкозу. Он спросил:

      – Ваш отец мадьяр?

      – Нет.

      – Он читает стихи Петефи, по-мадьярски, – задумчиво сказал доктор. – Хорошо знает язык!

      – Нет, – сказала мама, – он вообще языка не знает.

      – Знает, – сказал доктор. – И – хорошо. Я венгр.

      Спустя время я рассказала об этом отцу. Он удивился. Задумался. И поведал историю, после которой мне захотелось побывать в местах, о которых вспоминал папа. Найти памятник Шандору Петефи на берегу Дуная.

      Я сразу увидела его, выйдя из машины в Будапеште, – сумасшедше красивого бронзового поэта. Он одиннадцать дней первым встречал меня по утрам и провожал по вечерам, а в промежутке была – Венгрия.

      …С чердака игрушечного дома строчит пулемёт. Бой идёт на площади у городской ратуши, где домик синий соперничает с домиком жёлтым яростью красок. Припадая на левую ногу, натёртую новым хромовым сапогом, молоденький капитан бежит за усатым ординарцем, не поспевая. Потом ординарец станет толстым председателем колхоза. А капитан – моим отцом.

      Всё происходит быстро и сразу. Они взбегают на чердак, папа стреляет в пулемётчика, и, как внезапная летучая мышь, из тени выскакивает женщина. Федька, ординарец, бросается вперёд и вбок, собою