Огненный тыл. Александр Тамоников

эту низкосортную продукцию на советские позиции. Качеством работы зондерфюреры прифронтовых пропагандистских служб не утруждались. Богатством фантазии не отличалась. «Зачем? – искренне считали представители агитационного фронта, – мы и так победим! Написано без ошибок, и ладно».

      «Бойцы и командиры! Друзья! Решайтесь! Смерть за Сталина или жизнь в счастливой свободной России? Думайте о том: кто идет в атаку – идет навстречу смерти! Ты стал пушечным мясом, не жертвуй своей жизнью для других! Единственное спасение – переход к нам! Твои товарищи уже научены горьким опытом!»

      Выдумывались номера частей, подразделений, которые всем составом переходили на сторону великой Германии и теперь ощущали себя свободными и счастливыми людьми, сбросившими с себя ярмо большевизма!

      Красноармейцы тянули вверх руки – словно соревновались, кто выше. Немцы, посмеиваясь, обшаривали перебежчиков. Ничего подозрительного обыск не выявил. Пехотинцы расслабились, стали отпускать остроты. Курцман пошутил про отбившихся от стада овечек…

      Но в окружающем пространстве что-то неуловимо менялось. Унтер-офицер отметил движение краем глаза, но реакция запоздала. Метнулось что-то страшное, оскаленное, в бесформенной мешковине цвета лесной зелени! Острый нож вонзился в бок, продрал до кишок. Дыхание перехватило, свет померк. Обмякшее тело повалилось в траву.

      Остальные задергались, но все закончилось очень быстро. Мелькали ножи, развевались лохмотья, сосредоточенно сопели люди.

      Шнитке вскинул было карабин, но на него набросились сзади, перерезали глотку сияющим на солнце лезвием. Немец рухнул на колени, выронив свой «маузер», схватился за кровоточащую рану. Агонизировал Курцман – сучил ногами, держался за вспоротый живот. Глаза теряли жизненный блеск, превращались в мутные стекляшки. Вздрагивал придушенный Леонард, давился рвотой, сипел: «Не надо, не надо…»

      – Это, сволочь, самое малое, что я могу для тебя сделать… – выдохнул «леший», вонзая нож под ребра и проворачивая рукоятку.

      – Фу, как кроваво, – поморщился молодой черноволосый «перебежчик». Эти четверо не принимали участия в схватке, стояли в сторонке и молча наблюдали за происходящим. Свою задачу они выполнили. Удрученно покачивал головой рослый молодец.

      Извивался в траве обер-гренадер Курт. Ранение в спину оказалось несмертельным – тело частично парализовало. До этого дня ему и в голову не приходило, что однажды он может умереть. И вот внезапно это случилось! Бедняга задыхался.

      – Кто вы? Что вы хотите? – выдавил он в отчаянии.

      – А на кого мы похожи? – Над умирающим склонилось измазанное грязью лицо. – Полковая разведка. Лейтенант Шубин Глеб Станиславович, мое прощальное почтение.

      Обер-гренадер икнул одновременно с ударом. Глаза полезли из глазных впадин и застыли, остекленев. Голова покойника безвольно откинулась назад.

      – Может, и нам стоило представиться? – задумчиво вымолвил коренастый, какой-то