Избранник вечности. Анатолий Ильяхов

мелкие стычки с дикими племенами, не признававшими власть македонского царя. Но наиболее опасной оказалась встреча с иллирийцами: они перекрыли единственный проход в ущелье горы Пелий. Конные разведчики-крипты нашли, что враги повсюду, их слишком много и они готовятся напасть…

      Тем временем…

      ПЕЛЛА. Глухой тёмной ночью в спальню Олимпиады осторожно постучали, словно мыши поскребли. Царица с вечера не могла уснуть, вздыхала, переворачивалась с боку на бок… И вот задремала… Вскинулась:

      – Кто?

      Дверь приоткрылась, и в наметившуюся щель тенью скользнула служанка, обычно спавшая снаружи на полу.

      – Госпожа. – Голос прерывался от волнения. – Появился человек от вашего сына. Он у Антипатра.

      Сердце сжалось от предчувствия… Накинув хитон, заспешила в дальний конец дворца, где находился кабинет царя, занятый Антипатром. Недовольная решением сына оставить Македонию не на неё, а на советника, она лишний раз не хотела встречаться с ним. Но сейчас… Сын! Что с ним?

      Рывком открыла тяжёлую дверь. Советник с усталым лицом сидел за рабочим столом и смотрел на незнакомого воина, одетого в красную эксомиду* со спущенным правым рукавом, что указывало на принадлежность к пехоте – чтобы легче обращаться с мечом. Бросились в глаза потрёпанность одеяния, грязные пятна и бегающий взгляд на измождённом лице. Она услышала конец разговора:

      – Сам видел, царь убит.

      – Нет! – закричала Олимпиада в отчаянии. – Ты не мог видеть! Он жив!

      – Я видел, – повторил пехотинец растерянным голосом, повернувшись к царице. – Пращник попал камнем в голову, а варвары добивали уже на земле дубинками.

      – Если ты видел, почему не пришёл на помощь моему сыну?

      Олимпиада зарыдала, прикрывая лицо руками. Антипатр тоже не сдержался:

      – Убивали твоего царя!

      – Я не мог! Их было слишком много.

      Царица вдруг выпрямилась, в голосе проявилась обычная властность:

      – Ты солгал! Мой сын жив!

      Пехотинец сник и, не скрывая слабости, заплакал, как скулит побитая собака. Неловко утирая кулаком слёзы, оставлял на грязных щеках неприглядные следы.

      – Трус! – с отвращением вскричал Антипатр. – Ты бросил царя, живого или мёртвого, на потеху варварам, убежал с поля боя, где сражалась твои товарищи!

      Крикнул дежурному гвардейцу:

      – Взять мерзавца, держать под стражей! Будем судить!

      Когда воина увели, повернулся к Олимпиаде:

      – Я поверю, когда увижу тело Александра.

* * *

      Вместе с горем Олимпиадой завладела тревога за собственное будущее. Обычно ухоженное лицо напоминало маску трагика, но царица держалась надеждой – Антипатр отправил в Иллирию отряд: если ужасная правда подтвердится, привезти тело для погребения. Приходилось ждать, а дурные мысли лезли в голову… Что будет с ней? До избрания нового царя Антипатр остаётся правителем Македонии. Если