Дословный мир. Третья книга стихов. Александр Цыганков

плоды в говорливой листве алфавита.

      Сколько же радости было в прозрачных лесах —

      Ветер в обвалах листвы и поющая крона,

      Ропот ветвей, что, как вены, в густых небесах,

      И судьбоносных созвездий венец и корона!

      Где это всё? И зачем на дощатом столе

      Белый кувшин и багровая тяжесть рябины?

      В сей кутерьме – в золотой да серебряной мгле —

      Грустью просвечены лучшие наши картины.

      Кроет окрестности века разбойничий свист!

      Время, как ветер, в дремучем лесу алфавита

      Вдруг прошумит, рассыпаясь листвою на лист.

      Только зачем эта веточка к древу привита?

      8.2005 (8.2008)

      Мотив

      Мне хотелось бы жить, путешествуя там,

      Где во снах не могли ни Улисс, ни Ясон

      Побывать и остаться – подняться к богам,

      Что и сами взошли на чужой небосклон.

      Мне хотелось бы жить, а не быть на виду

      И не радовать взор одноглазых часов.

      Я и так под прицелом. Я ровно иду

      По изломанной кромке крутых берегов!

      Мне хотелось бы жить! Не предлог, не глагол —

      Каламбур, ветерок, что сдувает с руки

      Измельчённый зрачок Полифема на стол,

      Рассыпая согласные новой строки.

      Будет берег и дом. Будет плеск в темноте!

      Будет шторм и скала – и раздолье волнам!

      Будет гулкое эхо в ночной пустоте —

      Мне хотелось бы жить, путешествуя там…

      12.1996

      Плывущие Голгофы

      Прошло сто лет – и что ж осталось

      От сильных, гордых сих людей…

А. С. Пушкин

      Подумать только! Он ещё плывёт —

      Корабль… Мне эпитетов не хватит,

      Чтоб выразить, как время ветром катит

      Громаду по волнам, что в свой черёд

      И нам воспеть уже пришла пора —

      Мужицкую и царскую отвагу!

      Построить флот – не вымарать бумагу,

      Как чью-то славу, росчерком пера.

      Но веком правил грозный мореход —

      И город рос, и дело пахло дракой…

      Расхристанным портовым забиякой

      Сходил с лесов помазанник в народ.

      И плотники на мачтовых крестах

      Висели, и плывущие Голгофы

      Выстраивались в море, словно строфы —

      «Полтавы» – в драматических стихах.

      10.2005

      Простая песня

      Исследователь тайны! Мир – не карта,

      Да и не карты в шулерской колоде.

      Я мыслю, значит – следую свободе!

      Что ветреней, чем, скажем, у Декарта,

      Зато верней, чем бред о розе дивной,

      Какая бы вовек не увядала.

      Одной любви для целой жизни мало!

      И кажется нам истина наивной.

      Пусть прост мотив, но песня тем славнее,

      Чем с ветерком созвучней! Словно это

      Той вольности немыслимой примета!

      И чем смелее голос, тем вернее!

      Гармонии претят мечты о славе.

      Начало музыки – вдали от хора!

      Простая песня льётся из простора.

      Играет море в каменной оправе.

      7.1998(4.2007)

      Неподкупность

      С утраченной картины Полигнота

      Достаточно представить – и вода

      Преобразит рисунок части света,

      Взволнованной гекзаметром поэта,

      Как первые стихи и города.

      И прозвучит вдали: «Скажи царям —

      Оракул онемел…» И мир качнётся!

      И кажется, что пифия смеётся,

      Предсказывая гибель кораблям.

      И дикостью продлённый на века,

      Гремит во мгле гекзаметр Гомера

      О том, что и пространство – полумера,

      И время не верней черновика.

      В одной строке – и жертва, и алтарь,

      Безумный взгляд пророчицы и – море,

      Где с бурей – во вневременном просторе —

      Всё борется какой-нибудь дикарь.

      9.2007 (3.2009)

      Лес расходящихся тропок

      Лес расходящихся тропок – от родника,

      Чья чистота – как исповедь самурая.

      Дальневосточный поезд издалека

      Гулом