Любовь на троих. Валерий Зеленогорский

видимости никого не было. Оглядевшись, она увидела, кроме этих двух, которые ее привезли, еще трех мужиков восточной наружности, они сидели за столом и пили. Говорили они на гортанном языке неместного диалекта, броситься в воду Маша не могла, ее посадили на диван возле стола, и один из них перекрывал ей выход. Они все улыбались, предлагали выпить, но Маша ни к чему не прикасалась и спрашивала то на русском, то на английском. Они смеялись и не отвечали. Мысли Маши спутались, и она никак не могла понять, как и что случилось, что это за люди, чего они хотят от нее и куда они плывут. Она стала дергаться, вырываться, ей просто связали руки полотенцем и продолжали пить и оживленно обсуждали, как ей показалось, ее физические достоинства. Вдруг что-то изменилось в композиции – они резко замолчали, с нижней палубы появился еще один мужик, роскошный плейбой в белоснежных шортах, в майке без рукавов, с огромной цепью на груди, весь татуированный цветными наколками, с тонкой ниточкой усов и бородкой, как у пирата из фильма «Человек-амфибия». Он картинно остановился перед Машей, рассматривая ее с непроницаемым лицом. Он поздоровался с ней на русском. Акцент у него был как у азербайджанцев, которых она видела у себя в городе на рынке. Он начал спрашивать ее, кто она, откуда. Маша отвечала вяло, понимая, что, может быть, удастся договориться с ним. Он развязал ей руки, пригласил за стол, Маша решила выпить и попытаться перевести все в более спокойное русло, как-то соскочить с ситуации, которая накалялась с каждой минутой. Он что-то крикнул, и его люди свалили мухой вниз; на палубе они остались одни. Черт представился, его звали Амир, он коммерсант, отдыхает на своей лодке, бизнес у него большой и разный, заговорил о Москве, где его фирма что-то строила, назвал несколько кабаков и клубов, где он бывал в Москве, вел он себя вполне корректно, но страх не отпускал Машу ни на секунду. Она выпила уже три бокала вина, но хмеля не было, нервное напряжение не спадало. Он стал говорить ей, чтобы она не боялась, что все будет хорошо – она погостит у него на лодке пару дней, и он отвезет ее обратно, если она захочет, а если не захочет, то они поплывут на Сардинию, а потом еще куда-нибудь. Никто ее не обидит. Верилось Маше в это не очень, но она прикинула, что надо попробовать его разжалобить. Маша стала говорить, что она с сестрой, что сестра волнуется, поднимется скандал, ее будут искать, что ей надо завтра вылететь, гнала все подряд, плакала, но он был непреклонен. Они в нейтральных водах, сказал он, она может позвонить, успокоить. Она обрадовалась и попросила позвонить сестре, надеялась сказать ей, что ее украли и пусть она что-то делает. Он телефон не давал, говорил – потом, отдыхай и так далее. Через час он взял ее за руку и повел, как сказал ей, на экскурсию по лодке. Экскурсия началась в его спальне, там и закончилась. Он слегка толкнул ее на огромный сексодром с черным шелковым бельем и стал раздеваться, не глядя на нее. Когда он повернулся к ней во всей своей красе, Маша ужаснулась размеру его кинжала, по виду приближающегося к мечу японского самурая. Он сразу