Щит и меч «майора Зорича». Анатолий Терещенко

начал с НКВД – убирались, как и всегда, честные и порядочные сотрудники, высокие профессионалы, не испачканные «служебным холуяжем с кровавым оттенком». Много претензий он предъявлял разведчикам, которых отзывал из-за границы по подозрению в нелояльности к существующему режиму и предательству за рубежом. Многих чекистов он подозревал в работе на противника.

      Когда автор знакомился с «деятельностью этого сталинского государственника», невольно вспомнил слова Аристотеля о феномене тирании:

      «Средства тирании таковы: подавлять всякое превосходство, отделываться от честных людей, запрещать собрания и ассоциации, запрещать обучение и всякое просвещение, мешать всему. Что обыкновенно сообщает мужество и доверие к себе…

      Тирания любит злых именно потому, что любит лесть. А свободный человек не может унижаться. Честный человек умеет любить, но он не льстит. Свойство тирана – отталкивать всех, сердце которых гордо и свободно».

      Как любое ничтожество, он был тщеславен, а поэтому всячески поощрял возвеличивание себя в искусстве. Появились стихи и песни, благожелательные шаржи и полотна с портретами «стального наркома». Газеты печатали такие призывы: «Мы врагов советской власти по-ежовски будем бить…»

      Художники рисовали наркома человеком гигантского роста, который «ежовыми рукавицами» давит гидру контрреволюции, устанавливая единый, революционный порядок по всей огромной стране.

      Народный поэт Казахстана Джамбул Джабаев сварганил даже стихотворение – длиннющий панегирик под названием «Нарком Ежов». В переводе К. Алтайского оно почему-то было напечатано впервые… в «Пионерской правде». Хочу привести несколько четверостиший из этого опуса:

      В сверкании молний

      Ты стал нам знаком,

      Ежов, зоркоглазый и умный нарком.

      Великого Ленина мудрое слово

      Растило для битвы героя Ежова…

      С бойцами он ласков, с врагами суров,

      В боях закаленный, отважный Ежов…

      Враги нашей жизни, враги миллионов,

      Ползли к нам троцкистские банды шпионов,

      Бухаринцы, хитрые змеи болот,

      Националистов озлобленный сброд…

      Они ликовали, неся нам оковы,

      Но звери попались в капканы Ежова,

      Великого Сталина преданный друг,

      Ежов разорвал

      Их предательский круг…

      Слово Святогорову:

      «Все мы тогда читали это славословие наркому Ежову. Одни восторгались словами известного поэта, другие люди, в том числе и из нашей оперативной среды, открыто говорили о дешевом культе руководителя органов безопасности, третьи предупредительно-оправданно молчали – у них четко срабатывал инстинкт самосохранения.

      Я сам видел в этом стихотворении элементы подхалимажа, которые неприятны были для восприятия трезвомыслящему человеку.

      Всеобщая подозрительность и аресты убеждали меня в правоте моих умозаключений. Однако среди наших