Линия крови. Джеймс Роллинс

поступи мохнатых лап по земле.

      Вперед… всегда только вперед.

      При каждом повороте он поднимал нос и принюхивался.

      А потом вдруг… в него ударил знакомый запах, такой плотный, насыщенный, резкий. Добыча где-то здесь, близко…

      И он замедлил шаг.

      А затем распластался на земле, в тени трейлеров, и стал дышать еще тише.

      Добыча впереди приближалась к другим людям. Видно их не было, но выдавал запах. Они прятались где-то за грудой металла, от него пахло ржавчиной и еще чем-то страшно противным. Но запах человека нельзя спутать ни с чем, просто невозможно. Такой вонючий и сильный.

      Его добыча продолжала идти вперед в сопровождении человека с автоматом.

      Каин разбирался и в оружии – отличал по запаху и звуку.

      Те, кто прятался, наконец показались, вышли на открытое пространство. Добыча отступила на шаг, запах от нее стал еще сильней – то был запах страха. Но он тут же исчез.

      Их было четверо, рты раскрыты, показывают зубы, но не угрожающе. Они говорили, производили шум.

      Каин подполз поближе, нашел укромное местечко, где можно было оставаться незамеченным. Распластался на животе, но мышцы ног напряглись. Приготовился в любой момент бежать прочь или напасть.

      Но пока что решил остаться на месте.

      Наблюдать. Он был послушным псом.

      Ведь так просил ОН.

      И вот Каин продолжил впитывать звуки и запахи ночи, изучать окружавший его мир. Он чувствовал запах своих следов, они уходили назад и смешивались со многими другими. Но среди всех явственно пробивался один след, сиял, как солнце в ночи, служил доказательством неразрывной связи с этим существом. И связаны они были навеки – кровью и доверием друг к другу.

      Он и имя его знал.

      По запаху, по звуку, по виду.

      Он хорошо знал это имя.

      21 час 12 минут

      Такер наблюдал за встречей Амура с тремя его соотечественниками, судя по всему, дружками-пиратами – об этом говорили племенные насечки на лицах и грубые манеры. Они собрались у кучи старых проржавевших труб и сломанных бетонных блоков. В наушниках он слышал их грубый смех. Говорили они на сомалийском диалекте. Специальная программа по переводу превращала этот разговор в несколько примитивную компьютеризированную версию.

      «Долго будешь еще водить их?» – спрашивал один.

      «Много денег можешь получить?» – говорил другой.

      «Хасан, Хабиб, доверьтесь мне, – вскинув руки, сказал Амур. – Они знают больше, чем говорят. А раз так, заставлю танцевать их на ниточках, куда захочу, туда и поверну».

      «Это ты так говоришь», – в голосе третьего звучало сомнение.

      В доказательство своих слов Амур извлек из-за пазухи толстую пачку денег, отделил несколько купюр и роздал собеседниками. «Но сначала, – сказал он, – я должен бросить этим американцам хоть какую-то кость. Чтобы ловили каждое мое слово, ясно?»

      Но собеседники не обращали на него внимания, считали деньги, рассовывали по карманам.

      «Так