Поселение. Александр Попов

тебе… – показалось, снова улыбнулась Людка, – один хороший человек… он мне еще со школы нравился.

      – А я не хороший? – Длинной струйкой сплюнул сквозь зубы Витек, внимательно приглядываясь к темному силуэту у дороги заброшенной, полуразрушенной подстанции, когда-то питавшей электричеством зерносушилки совхозного тока.

      – Я не это хотела сказать… при чем здесь ты? – попыталась оправдаться Людка. – Просто я поняла сегодня, что он мне нужен, ну, что он хороший…

      – Хочешь, я скажу, кто этот «хороший»? – в упор посмотрел на Людку Витек и стал торопливо, словно куда-то опаздывая, натягивать на себя куртку. Поравнялись с подстанцией. Людка, словно что-то почувствовав, со страхом посмотрела снизу вверх на Витька. Сказать ничего не успела. Витек глухо и больно залепил ей рот левой рукой. Правой обхватил за бедра, оторвал от земли, потащил в разбитый проем подстанции. Поставил лицом к стене. Почувствовал, как затрепетала Людка. Молча нашарил и расстегнул «молнию», рывком приспустил джинсы у жертвы, встряхнул и наклонил вперед. Людка интуитивно уперлась руками в стенку, невнятно под ладонью прокричала что-то. Коротким ударом кулака по почкам Витек прекратил всякое сопротивление… Он взял ее яростно и сильно, с остервенением. Заканчивая, прищемил мочку уха зубами, зашептал, глотая обильную слюну:

      – Привет твоему менту поганому… передай, что у меня стал еще крепче!

      Глава 6

      Сенокос у Виталика Смирнова с того злополучного наезда косилкой на камни явно не заладился. И погода стояла отменная – каждый день солнце и ровный, теплыми, нежными волнами суховей с юго-востока, откуда-то из жарких далеких пустынь, только успевай утром, пораньше валить траву, шевелить в обед и сгребать к вечеру в воздушные, пролитые цветочными духами копны. И настроение было азартное, заводное, чувствовал себя Виталик превосходно, бодро, каждый день выспавшимся, вставал до солнца, успевал подоить коров, процедить молоко, включить сепаратор пока поднимется Томка, а затем рвался на огромное, запущенное поле рядом с плотиной в окрестностях уютной, давно уже ставшей дачной, деревушке Хорьковке – там он после романовского оврага набирал каждое лето основную массу сена. Травы у запруды, рядом с водой, выдавались особенно сочные, чистые, без привычной осоки, пижмы и татарника. Коровы зимой, как давно приметил Виталик, ели сено с хорьковских делянок с удовольствием и бережливо, редкая прядка сена, как малосъедобная, выдергивалась чувствительными коровьими губами из кормушки и втаптывалась в навоз… И с рабочими руками для дружной, особенно разворотистой работы на сенокосе, был полный порядок. Приехал погостить, будучи в отпуске, из города брат Федька, шурин Колька, временно безработный после закрытия завода, зарулил от безделья в деревню к сестре на своей ухоженной, но, увы, уже не престижной, «девятке» из Москвы… Три здоровых сноровистых мужика, Томка, плюс родители на подхвате, Маринка, за все рабочие выходные взявшая недельный отгул. Андрюха, правда, не появлялся… Да такой артелью с сеном можно было играючи