Западня. Андрей Стрелко

давило на психику. Поначалу могло показаться, что это атака пси-излучения, вгоняющего людей в тоску, но Макс чувствовал то же, что и все остальные, хотя его защищал «глаз химеры». Значит, аномальная активность здесь ни при чем.

      – Отдохнем в подстанции, – сообщил Крюк, – но сначала я вам кое-что покажу. Пошли, только осторожно.

      Небольшой овраг насквозь пересекал темный лес, а по дну оврага тек извилистый ручеек с необычайно прозрачной водой – только не дай бог кому-нибудь ее глотнуть, можно было смело спорить, что это лишь очередная приманка Зоны. Зато передвигаться по пологому склону было удобнее и безопасней – здесь растительность стелилась по земле, не стремясь в высоту и не цеплялась за ноги, когда ботинки сдавливали стебли. Через пять минут пути Крюк остановился, пропуская спутников вперед.

      А впереди была Чернобыльская АЭС, настолько близко, что можно было рассмотреть тросы на трубе и извилистые трещины на Саркофаге. Белая труба с красными перемычками-кольцами возвышалась над строением. Чуть за ней, немного ближе к пруду-охладителю, тянулась вверх последняя стрела башенного крана, когда-то их было больше десяти, но за годы существования Зоны почти все они растворились в кислотных дождях и рухнули, остался только этот долгожитель. На фоне удивительного молочно-белого неба абрисы высоких точек смотрелись даже красиво и вовсе не выглядели зловещими.

      Сам Саркофаг терялся за мутной пеленой, на его уровне между людьми и станцией образовалось тусклое марево, но даже сквозь него сооружение можно было рассмотреть в мельчайших подробностях. Казалось, до него можно было достать рукой. Пощупать, прикоснуться к тайне всех времен и народов. Серые стены с розоватыми вкраплениями, куполом накрывающие взорвавшийся реактор. Розовый цвет – это не дань красоте и причудливому декору, просто тогда мастерили бетон в спешке, засыпая в него крошки розового гравия и гранита. Перпендикулярные проемы, которые были призваны держать на себе груз бетонного каркаса, лопнули, не выдержав ударной волны второго взрыва, теперь на месте разломов зияли трещины в несколько метров шириной.

      Санитар заглянул в оптический прицел снайперской винтовки, временно экспроприированной у Дана, прибор мог поспорить по дальности с хорошей подзорной трубой. Макс и Серый последовали его примеру и достали бинокли. В двадцатикратном увеличении можно было разглядеть торчащий из разлома арматурный прут и вывернутый с корнем, но почему-то не упавший вниз кусок бетона. Гранитный камень, расколотый ударной волной, зацепился за граненый каркас Саркофага, одна его сторона поросла каким-то зеленым искрящимся мхом, наверняка плесенью, ей самая жесткая радиация нипочем. На торце купола сохранилось несколько букв, но прочитать надпись уже не представлялось возможным, время стерло ее, как стерло многое из того, что было.

      Пространство между АЭС и лесом, на краю которого стояли люди, утонуло в зеленой жиже, иначе эту растительность не назовешь. Благоухающе-зеленая, почти скользкая листва на фоне желтой пожухлой травы. Там,