Полдень. Петр Артемьев

и Сад твой маскируют ложь.

      Красивая обертка ям помойных,

      Листочек фиговый на обнажёнке мерзкой

      И запах розовый в парах вонючих, гнойных

      От гнойных лазаретов Гренадерска,

      В котором заправляет Зольц-прохвост.

      Тебя он приманил своей подачкой —

      И ты на поводке его собачкой,

      А мне, старухе, надо на погост.

      СЫН

      Ты вбила в голову, и это очень дурно:

      Могила, гроб, а может, с пеплом урна.

      Тебя снедает черная хандра,

      А жить хотеть значительно полезней.

      Театр и Сад – лекарство от болезней

      И горестей. И если боль остра,

      Приходят граждане сюда – им в радость

      Сад мой. И эта радость – воздуха глоток.

      И обществу от этого есть прок,

      Но казус очень странный и досадный,

      Чего я ожидать никак не мог,

      Что это не по сердцу моей маме.

      МАТЬ

      Мне не по сердцу то, что кандалами

      Сковали всех, загнали в планы, схемы,

      А граждане молчок – как рыбы немы,

      Ведь ты даешь приятный им наркоз:

      Пускай забудутся в объятьях сладких грёз,

      И это факт, реальная картина,

      И это мне особенно противно.

      Живешь, как в клетке с четырьмя углами,

      Все за тебя решает Комитет:

      Дает он предписания, регламент,

      Что делать разрешается, что – нет.

      СЫН

      Ты думаешь, что человек я низкий,

      Как на лакея смотришь и на труса,

      Но иногда иду, поверь, на риск я,

      Еще к нему не потерял я вкуса.

      Все невозможно делать по указке.

      Не спросишь Цензора – тогда на риск идешь.

      Во взгляде матери мелькнула тень опаски,

      Как будто мысль ее ужалил страха нож.

      МАТЬ

      Не нарывайся, действуй осторожно:

      Тебя они порвут на клочья, вдрызг.

      Меня не слушай – я ведь отморожена.

      Не будь героем, не иди на риск.

      Прости меня, характер мой несносен,

      И кругом голова идет от вихрей войн.

      Навеки лечь бы здесь, в лесу, меж трав и хвой,

      В тенистой тишине душистых сосен!

      Устала я, от жизни я отрезана.

      Мне б упокоиться!

      СЫН

      Я понимаю Ужас твой.

      Но как же с убеждением, что мужество

      Страх побеждает высоты у края бездны?

      Слова ты эти повторяла часто,

      За слабость малодушных укоряя.

      Так где же мужество твое?

      МАТЬ

      Сказала, баста!

      Читать не нужно мне мораль – стара я.

      Остыла кровь во мне. О чем же речь?

      Лишь только юные горячими телами,

      В которых дуновеньем жарким пламя

      Готово хлам и мусор мира сжечь,

      Кричат: «Ненужное несите мне,

      Пускай сгорит все на моем огне!»

      Огонь угас. Теперь хочу я «лечь».

      СЫН

      Огонь твой не угас. Он до сих пор горит

      В твоих стихах. Поэзии строка

      Надежде путь дает, как факел маяка.

      Поэта прозорливостью открыт

      Закон