Большая книга ужасов 2013 (сборник). Ирина Щеглова

что обычных источников пропитания тут нет – ни мусорных контейнеров, ни ресторанов, а на единственную свалку местные жители выбрасывали только пластиковые бутылки и ничего съестного. Неплохим подспорьем стали трюфели, которые я, к своему удивлению, выучился отыскивать, трюфели оказались вкусными и вполне себе питательными, я научился их запасать и хранить. Но трюфели скоро закончатся, они грибы сезонные, надо бы что-нибудь понадежнее.

      И через неделю я нашел то, что мне требовалось.

      Я обходил городок кругами, с каждым днем эти круги расширяя. И через три дня возле небольшой лесной речушки, впадающей в озеро, я наткнулся на оздоровительный лагерь, засек его по запаху – продвигаясь через лес, зацепился за тонкую ленту сочного мясного аромата.

      Гороховый суп.

      Раньше я ненавидел гороховый суп, разваренную желтую бурду, от которой пучило живот и к горлу поднималась изжога, теперь же…

      Запах горохового супа показался мне восхитительным. Несколько минут я стоял и нюхал, ну, и еще немного подозревал. В последнее время у меня часто болела голова, снились странные бессмысленные сны, а иногда я еще слышал. Шорохи. Вздохи за спиной, я оглядывался и ничего не видел, и запахов вроде никаких, но все равно неприятно. Это от одиночества, если долго остаешься один, начинаешь слышать и видеть то, чего нет. И от того, что случилось, – не каждый удержится в разуме после того, что видел я. Да и по голове я получил изрядно, глаза совсем недавно ровно смотреть стали. И от цвета. И вообще моему мозговому разложению было множество причин.

      Именно поэтому запах горохового супа в лесу меня изрядно смутил, и некоторое время я старался разобраться – настоящий ли он?

      Настоящий. Вряд ли галлюцинации могут длиться дольше пяти минут, гороховый суп на копченых костях присутствовал в нашей вселенной, и довольно недалеко от меня. Я выдохнул, а затем снова втянул воздух и уловил еще много вкусного и не очень – пшенную кашу с изюмом и черносливом, черный хлеб, грязные носки, чай со жженым сахаром, мокрое белье, мыши, шоколад, дым, жареная рыба, я повернулся и поспешил в сторону запаха.

      С каждым шагом он становился все сильнее и сильнее, и я уже различал в запахе супа пережаренный лук и горелую морковь, наверняка нарезанную квадратиками, я тянулся за этим запахом, но тут справа зафыркал мотоцикл. Я успел спрятаться в кочках и пронаблюдал, как со стороны города тащится старый, еле живой «Урал» с прицепом и сильно проржавевшей люлькой. В прицепе болтались два бидона с молоком, которое по пути превратилось уже почти в сливки, в люльке был хлеб, черный, кислый и вкусный. Вел мотоцикл пацан лет шестнадцати, к заднему сиденью мотоцикла он привязал флаг, когда мотоцикл влетал в канаву, флаг вздрагивал и развевался. На синем фоне рыжая лисья морда с черной повязкой через правый глаз, и галстук там еще был, зеленый, или тоже оранжевый, цвета все-таки плавали.

      Лагерь. Это большая удача, я рассчитывал на привал охотников, на становище браконьеров,