Боулинг-79. Анна и Сергей Литвиновы

вы, синьор, не получите ни имя, ни телефончик до тех пор, покуда не исполните три моих желания.

      Валера нахмурился:

      – Каких еще желания?

      – Ну, во-первых, вы, сэр, как это принято при получении долгожданного и приятного известия, сейчас же станцуете для меня… Это – раз.

      – Дальше, – насупился Валерка.

      – Два: вы, сэр, споете – что-нибудь бравурное. А три: немедленно закажете, не оглядываясь на найденный кошелек, из своих подкожных запасов, еще одну бутыль коньяка системы ВК-КВ…

      – Боже мой, – выдохнул Валерий. – Какой же ты бредятины нагородил девчонке!.. Асуанская плотина, чеки Внешпосылторга… Асуанскую плотину советские специалисты уже лет десять как не строят… И на какой такой практике я мог быть в Египте?.. Это что тебе, Рыбинская ГЭС?.. Как я с девушкой объясняться буду?!.

      Володя нахмурился:

      – Ты мне зубы-то не заговаривай!.. У тебя, что – был способ лучше, чтобы познакомиться с гражданкой?! Был? Почему ты его тогда не использовал?! А теперь к словам придираешься! А ну, давай: пой, пляши и коньяк заказывай. Считаю до трех. Раз…

      Владимир достал из кармана спички.

      – Два.

      Он чиркнул одной.

      – Два с половиной.

      Поднес пламя к сложенной салфетке с записанным на ней телефоном.

      – Два на веревочке…

      Салфетка занялась.

      – Стой!

      – Что, созрел? Пляшешь?

      Голой рукой Володя затушил салфетку.

      – Да! Но тебе же хуже будет.

      – С чего бы?

      – А выведут нас отсюда.

      – Не боись, не выведут.

      И тогда Валера решительно налил себе рюмку коньяка, махом выпил и отодвинул стул.

      После успеха друга к нему вновь вернулось чувство эйфории.

      И он прошелся вокруг стола вприсядку, помахивая льняной салфеткой. Танцевал он здорово.

      Глядевший на него, не отрываясь, Володя, захлопал в ладоши: «Браво!» Артистизма Валерке никогда было не занимать – только он предпочитал расходовать его либо вхолостую, перед друзьями, либо увеселять большие массы студенческой молодежи – но, увы, не ставить на службу своей собственной личной выгоде.

      Затем Валера, слегка запыхавшийся, остановился у своего стула и запел приятным баритоном, делая рубленые жесты рукой в стиле Льва Лещенко, песню про Москву: «Прямые проспекты и башни старинные – это Москва!..»

      Группа иностранцев, сидевшая за дальним столиком в сопровождении переводчика, с живейшим интересом наблюдала за выступлением Валерки – полагая его, видимо, преддверием вечернего шоу а-ля рюс. Кто-то из них зааплодировал.

      Однако тут к столику друзей подскочила нахмуренная официантка и металлическим голосом проговорила:

      – Молодые люди, танцевать нельзя! Рано!

      – А петь? – лукаво спросил раздухарившийся Валерка.

      – Тем более.

      – А пить?

      – Можно, – словно играя в пинг-понг, немедленно ответила подавальщица. – Но – в меру. И только