Что такое не везет и как с ним бороться. Михаил Веллер

ваши капризы… – сощурилась Татьяна Ильинична.

      – Не люблю ничего недоделанного, – ответил Звягин.

      – Кто желает, но не действует, тот плодит чуму. Не знаете, кто это сказал? Вильям Блейк.

      – Мне бы ваше образование.

      – Как его фамилия?

      – Тогда его фамилия была Хват.

      Она чуть шевельнула бровью.

      – В звании полковника или подполковника, очевидно.

      – О нем сейчас стало известно много неблаговидного. Если правда то, что пишут, – преступного даже.

      – Меня это не касается!

      Отпили чай. Она задымила тонкой американской сигареткой.

      – Но я не работаю ни в кадрах, ни в архиве, милый Леонид Борисович.

      – Простите, если это невозможно – вопрос снят.

      – Ну… вовсе уж невозможного ничего нет.

      Звягин, отведя как бы в задумчивости взгляд, повернул лицо в наивыгоднейший ракурс, подчеркивающий резкость черт, квадратность подбородка и холодную прозелень глаз.

      – Экий вы голливудский киногерой. Так бы и врезалась по уши… да с вами ведь это безнадежно.

      Махнула рукой, рассыпала смех.

      – Вы не торопитесь? Достаньте-ка во-он ту бутылочку из бара. А просьба ваша – какая ерунда, попрошу из отдела послать запрос. Послушай, Звягин, – перейдя на ты, взглянула с нагой прямотой, – я тебе нравлюсь?

      Звягин мурлыкнул металлически и звякнул бокалом.

      «Захотелось мартышке любви со слоном, тут-то она и лопнула, – попомнил он детский анекдот, выходя из ночного подъезда. – Есть и другой анекдот: „Так что, и это не помогло, спросил у дамы парень в белом халате; ну, тогда вам и вправду нужно доктора; а мы кто? да бригада маляров, работаем тут…“ На что только не пойдешь ради торжества справедливости», – съязвил он над собой.

      Второй вопрос решился гораздо проще; да в наше время ничего особенно сложного в нем нет.

      Саша, интеллигентнейший хрупкий молодой человек, встретил его милой улыбкой и рукопожатием тонкой маленькой руки – деревянными тисками каратэиста; Звягин с трудом пережал эту ручку и удовлетворенно крякнул.

      – Мама только что спекла прекрасный торт. Торты – это ее слабость, хотя сейчас удовлетворять эту слабость все труднее, – словоохотливо и приязненно посыпал он. – Знаете, что такое торт «Горбачев»? То же, что наполеон, только без яиц, без сахара, без масла и без муки. Вы как – посидим на кухне или у меня?

      Сели в его мужской комнате – квадросистема, книги, нунчаки.

      – Ты говорил, что есть возможность кое-что устроить.

      – В смысле?

      – Время опасное.

      – А. Пожалуйста. Что вас интересует?

      – По-прежнему все есть?

      – Ну, знаете, за гаубицу не ручаюсь, но насчет базуки, скажем, можно постараться.

      – Ну, это чересчур.

      – Баллончик «черемухи» – для вас двести пятьдесят. Фирменный немецкий – четыреста. Или хотите газовый пистолет? – две тысячи, маленький, легкий, выброс пятнадцать метров.

      – Чуть бы понастоящее.

      – Да вот как раз можно «Кольт-магнум