Адмирал галактической империи. Михаил Михеев

крейсер всё же снялся с марсианской орбиты и уже лёг на курс к Земле, готовый в случае нужды поддержать их всей своей немалой мощью. Последний довод королей[5] тот, который понимают все без исключения, но только в случае, если его действительно готовы пустить в ход. Олаф был готов.

      Впрочем, использовать броненосный космический монстр не потребовалось. Просто рано утром жители маленького горного аула были разбужены ударами прикладов и вышвырнуты из своих домов на улицу. А на улице их ждала совершенно неожиданная картина – несколько десятков человек в странной чёрной форме с непривычного вида оружием на изготовку.

      Кто-то начал возмущаться… И один из «чёрных» достал здоровенный пистолет и, приставив ствол к его лбу, спустил курок. Пуля вышибла мозги, разбив в клочья череп и забрызгав стоящих вокруг кроваво-серой кашей. Мгновенно установилась гробовая тишина. Олаф одобрительно кивнул прячущему пистолет в кобуру сержанту – так с ними и надо, язык силы понимают все.

      – Мне нужен Умар Джанкоев.

      – Его здесь нет… – начал было кто-то, но тут же, охнув, согнулся от страшного удара прикладом под рёбра.

      – Молчать, урод, я не спрашиваю, я говорю – ведите его сюда. А не то сейчас всем обрезание сделаю. Под самый корень.

      Местные угрюмо молчали. Стоящий перед ними человек выглядел как русский и говорил как русский, но вёл себя не как русский. И окружающие его солдаты тоже русскими не выглядели – все как на подбор высокие, сильные… Породистые – иного слова не подберёшь. По сравнению с пацанами-срочниками они выглядели просто пугающе. Некоторые вдобавок были одеты в нечто напоминающее рыцарский доспех, только выглядящий невероятно совершенным. Оружие своё необычное они держали хватко и, главное, пускали его в ход не то чтобы не задумываясь, а с видимым удовольствием. И чувствовалось, что они в грош не ставят ни самих жителей деревни, ни возможных неприятностей от последствий своих действий.

      Однако толпа по-прежнему молчала. Олаф пожал плечами: ну что же, он предупреждал. Небрежный кивок одному из солдат, и тот, переведя свой плазменный излучатель в режим огнемёта, повернулся к ближайшему дому. Шелестящее пламя тут же окутало постройку. Кто-то закричал, толпа качнулась было вперёд – и тут же встала. Длинная очередь из автомата прочертила в пыли перед ними пунктирную черту, заходить за которую не рекомендовалось. Намёк был понят – местные цивилизовались прямо на глазах.

      – Где Джанкоев?

      Солдат с огнемётом развернулся ко второму дому.

      – Не надо! Не жгите! Я скажу!

      Две минуты спустя Умара Джанкоева выволокли на площадь – он скрывался в подвале дома родителей своей жены. Олаф презрительно посмотрел на него и небрежно бросил:

      – В машину.

      Потом он, сопровождаемый двумя солдатами, подошёл к дому, поглядел на него, пожал плечами и бросил в дом плазменную гранату. Полыхнуло – и секунду спустя на месте дома осталась

5

Ultima ratio regum (лат.) – иносказательно: последний, решающий, «королевский» (иногда с позиции силы) довод, аргумент (шутл.-ирон.). Французский кардинал и первый министр короля Франции Людовика XIII Жан Арман Ришелье (1585—1642) распорядился на всех отливаемых во Франции пушках чеканить эту латинскую надпись. Позже его примеру решил последовать и прусский король Фридрих II Великий (1712—1786): он приказал на своих пушках отливать те же слова, но с поправкой, подчеркивающей их непосредственную принадлежность королю: Ultima ratio regis – «Последний довод короля».