Отверженность. Ольга Николаевна Сиротинина

то деградируешь. Что с ней, собственно, и происходит.

      Я не успел вставить ключ в замочную скважину, как услышал за дверью хохот Фаины. Мама разговаривала по телефону. На картину, как мы с Соней раздеваемся у порога, держа по очереди маленькую плачущую Ксюшу, мама не отреагировала. Она сидела на кухне, соединенной с прихожей узким коридором, и громко размешивала сахар, ударяя ложечкой о стенки кружки.

      Я отнес дочку в нашу комнату и разделся до трусов. Всегда так ходил. В начале у меня присутствовал легкий дискомфорт, когда я ходил в нижнем белье перед Михаилом, но буквально за неделю привык. К тому же очередной муж Фаины редко бывал дома, а когда бывал, прятался либо в их спальне, либо в ванной. Кстати, это и моя квартира тоже. По документам мы с мамой имеем равные доли. Поэтому – в чем хочу, в том и хожу. А если кому-то не нравится, то они могут съехать отсюда. Умолять остаться не буду.

      Соня легла на кровать, чтобы накормить Ксюшу грудным молоком. В это время я вышел на кухню. Не то, чтобы мне противно смотреть на этот ужин у дочки, но предпочитаю тратить время на что-то более полезное.

      Мама продолжала хохотать на кухне. Не вслушиваться в телефонный разговор оказалось проблематично, так же как спать под симфонический оркестр, который играет у самого уха и совершенно неслаженно.

      – Мама, иди к себе в комнату! – не выдержал я.

      Фаина посмотрела на меня с высокомерием и упреком в глазах, цокнула языком и ответила, но не мне:

      – Сын со снохой с прогулки вернулись.

      Только сейчас я посмотрел на мать и заметил на ее лице зеленую маску. Она помешана на своей внешности и тратит кучу денег на себя: массажи, маски, чистки. Раз в год стабильно улетает за границу в лучшие пятизвездочные отели Эта женщина может себе позволить такую роскошь. Но при этом мужа оставляет дома одного. Он ведь не заработал себе на такой отель. А мама не любит тащить за собой балласт. Непристроенного мужика всегда найдется, кому пристроить. Да и мама, думаю, не скучает в одиночестве на отдыхе.

      Я налил себе чай и сел за стол. Аппетит умчался в далекие края, оставив меня в одиночестве. По привычке рука взяла из вазы конфету, развернула ее и положила в рот.

      – Они пока живут у меня. Я же бабушка, нянчусь с внучкой. Да, такая молодая, а уже бабушка.

      Желание прокомментировать последнее высказывание чуть не взяло верх в моем разуме. Дабы отвлечься, я включил на планшете видео про машины, но мать заглушала обзор блогера.

      – Ты что орешь? Нельзя к себе в комнату уйти и там продолжить говорить? – вспылил я.

      Кухня – единственное место, где мы все пересекались. Обычно именно здесь и происходили ссоры.

      – Я вообще-то тоже пью чай, – Фаина поджала свои и без того тонкие губы. В глазах играла насмешка

      – Тогда пей молча или сначала наговорись по телефону, а потом приходи чай пить.

      – Да, хорошо, давай позже созвонимся, – ответила мама в трубку и, как только звонок был сброшен, ее внимание устремилось