Млечный Путь №2 (2) 2012. Коллектив авторов

драку затеют, то, прежде чем прибегут санитары, никто не сумеет нанести противнику ощутимого вреда. Стулья легкие, а диваны, наоборот, от пола не отдерешь.

      Либби плюхнулась на стул.

      – Забавно. Никогда не была в совсем круглой комнате.

      Я призадумалась.

      – И я тоже. Доктор помянул, что название – от прежних времен… наверное, теперь так не строят. И знаешь? Что-то мне здесь не нравится.

      – А по-моему, вполне уютно.

      – Ну, на чей вкус… – Я вновь оглядела идеальную окружность стен. – Может, потому что окон нет.

      – А к чему тут окна? Комната в самой середине здания.

      И верно. Похоже, эта круглая гостиная находилась в центре особняка. Над парадной лестницей. Казалось бы, к чему тут окна? Но могли бы сделать хотя бы декоративные. Круглые, как иллюминаторы… Вполне подошло бы к общему интерьеру. Ан нет.

      И не только окон – гостиная как-то подразумевает камин, картины или гравюры на стенах, или гобелены… Ничего этого не было. С камином все ясно, нельзя разводить открытый огонь там, где душевнобольные. А прочее… может, сочли, что в лечебнице излишние украшения ни к чему. А может, просто трудно было закрепить их на круглых стенах. Я предположила, что в прошлом их украшала лепнина, но при ремонте ее уничтожили, как и всякие намеки на камин.

      – Чего-то не хватает…

      Продолжить дискуссию мы не успели.

      – Позволю себе спросить, молодые дамы, что вы здесь делаете в столь неурочный час?

      Глубокий, звучный, прекрасно артикулированный голос. На больных, особенно страдающих истерией, должен оказывать гипнотическое воздействие.

      Вошедший повернул выключатель до упора, так что все светильники зажглись полностью, и мы вполне могли разглядеть, кто нас застиг. Это был пожилой мужчина среднего роста, с хорошей осанкой. Волосы, когда-то черные, почти полностью поседели. Темные глаза, прямой нос, крупный рот, впалые щеки. Добротный сюртук, наглаженные брюки. Никакого стетоскопа в кармане или других признаков принадлежности к врачебному сословию. Традиционная бородка тоже отсутствовала – он был чисто выбрит. Не знай я, кто это, могла бы принять за адвоката или банкира, или парламентария.

      Однако я знала. Лично мы никогда не встречались, но это усталое благородное лицо периодически попадалось на иллюстрациях – как рисованных, так и фотографических – к газетным статьям.

      – Профессор Сеголен?

      – Благодарю вас, но мне известно, как меня зовут, – усмехнулся светоч медицины. – Вы не ответили на мой вопрос.

      Тут меня выручила Либби. Это ошибочное мнение, будто сиделкам нужно всегда говорить правду, а натурщицам, как правило, большей частью и вовсе говорить не обязательно. Тем более что добрый доктор Штейнберг сам подал пример.

      – Уважаемый господин профессор! Мы понимаем, что нарушили распорядок, но уверяю вас, вовсе не с дурными намерениями. Меня зовут Либби Декс, я опытная сестра милосердия, работала в госпитале святой Гизелы. Из-за личных обстоятельств я вынуждена была уйти оттуда, но сейчас снова ищу работу по специальности.